Верж усмехнулся, но ничего не ответил.
– Когда-то давно, в прошлой жизни, – продолжил я, – я, как нормальный человек, мечтал о подобной роскоши. Мечтал хотя бы прокатнуться в подобных условиях. И вот – сбылось.
– И только горький осадок во рту? – с усмешкой спросил Верж.
– Так и знал, что ты поймешь меня! – кивнул я. – А вопрос вот в чём – подобная роскошь даётся только тогда, когда она тебе уже не нужна?
– Глубоко копнул, – покачал головой Болан. – А что тебе мешало насладиться подобной роскошью ещё вчера? Ты же один из богатейших людей системы ГН-3098!
– Украсть из оборота такие средства? – ужаснулся я. – Долго я буду «самым богатым» транжирой?
– Вот ты и ответил на свой вопрос, милый! – проворковала Рата, прижимаясь ко мне.
– А я вот думаю, – неожиданно даже для меня заговорил обычно и привычно молчаливый Ваня, – что твоё наблюдение – какой-то универсальный закон жизни. А что? Разве не так? Применим не только к богатству.
– Ага, закон подлости называется, – киваю я. – Если бы молодость умела, если бы старость могла.
– Точно! – воскликнул Болан. – Я так боялся умереть в своём первом бою! Так боялся! А когда перестал бояться – перестал умирать.
– То же и с властью, – сказал один из Безликих, тем самым ещё раз подтвердив мою догадку. – Власть и влияние приходит только к тому, кто её уже не хочет.
– И кто не успел от неё спрятаться, – подмигнул я Безликому. – Я вот не успел вовремя оформить дарственную на «Арлекина» на… на кого-нибудь, – стал, как сказал уважаемый нами всеми Валан, «самым богатым и влиятельным человеком Стиры».
– Но, – возразил разговорившийся сверх меры Ваня, – верно и следующее твоё наблюдение – если бы это «богатство и влияние» стало бы для тебя самоцелью, ты бы всё потерял. Но ты это заметил.
– Не заметил бы – пристрелили бы, как бродячую крысу! – буркнул я. – Эти вольные – ещё более дикие, чем я!
Ржём, падаем по диванам в кают-компании, в которую мы как раз и допрыгали. Мне непривычна такая низкая гравитация. Не хожу, как все, а – вприпрыжку. Что не совсем удобно. А иногда – больно. Когда бьёшься о выступающие части потолков и притолок.
– Подводя итог нашей философской беседе, – хохочу я, – замечу и спрошу вашего мнения о верности моего наблюдения, что власть, влияние, богатство лишь тогда приходят, когда они – средство достижения какой-то цели, а не самоцель. Так?
– Великолепно, Вадим! – аплодирует мне Верж. – Очень верное наблюдение! Ведь на поверхности же! А не замечал! Только почему опять так горько?
– Потому что знаешь, для чего даются все эти сладости, – сказал тот же «говорливый» Безликий, – и уже откушал горечи той цели, к которой движемся. И горечь эту не перебить ни сладостью богатства, власти, ни красотой и похотью самок, падких на кредиты.
Я даже поморщился.
– Слишком откровенно, уважаемый, – говорю я ему. – Перед носом ослика должна висеть только сладкая морковка. И он не должен видеть за ней ворота проходной мясокомбината.
– Мы – крепкие ребята. Нам нужна ложь? – усмехнулся Ваня. Это сарказм, если кто не догнал.
– Мальчики, – взмолилась Асара, – что вы, в самом деле? Нам больше поговорить не о чём, кроме смысла жизни? Летим же в Ядро! Да с каким комфортом! Что вы стремитесь всё настолько усложнить? Зачем все эти скрытые смыслы? От них же только грустно! Наслаждайтесь моментом! Красотой! Иначе – зачем жить?
– Как же ты права, красавица! – воскликнул я, обнимая и целуя Асару. – Гуляем! Сегодня мы с тобой – гуляем! И забываем обо всём! И пусть весь мир – подождёт!
Вот и ржём. А что не ржать? Асара права. Мы – живы. Здоровы. Выбрались из передряги – с плюсом. Если, конечно, забыть, что приобретения эти – задаток на выполнение следующей миссии. Но договорились же – не уподобляться краснорожему провидцу и не заглядывать в будущее. А то покраснеем, как он. Глаза кровью нальются. Потому – наслаждаемся моментом. И подводим промежуточный итог.
Начну с себя любимого. Это тоже сарказм, если кто опять отстал и не догнал. Я – жив. Простой русский мужик в каких-то неведомых далях не только не был стёрт в звёздную пыль неутомимыми жерновами равнодушного бытия, а оказался центральной осью велосипедного колеса, вокруг которого мельтешат, сливаясь в сплошной круг, спицы, обод и шина этого колеса. Неся велосипед и седока по дороге к цели, пусть и неведомой ещё – ни самой колёсной оси, ни колесу, ни даже велосипеду. А может быть, сам велосипедист этой цели не знает. И так бывает.
Ваня. Ему, похоже, всё глубоко параллельно и фиолетово, кроме девушки и друзей. Настоящий Атос! Уважаю!
Эхр. Истинный пролетарий! И, как и положено истинному пролетарию, всюду пролетевший. Сын работяг, выросший в чреве маленького космического камня в астероидном поясе окраины Содружества, нанявшийся на очередную работу по освоению планеты да кинутый на подножный песок на Стире, когда хозяева игры решили развязать войну между вольными и Содружеством. От скуки – увязался за нами. Прошёл через перерождение, через боль. Встретил любовь, обрёл смысл бытия и познал себя. И – всё потерял. Свою жизнь, любовь, часть тела. И стал другим человеком. Совсем другим человеком – под тем же именем. Я и сам не верю, что этот Эхр, что сидит напротив меня, – тот расплывчатый, бесхребетный слизняк, что увязался за нами. Тот Эхр даже не мечтал о подобных напитках, подобном обществе, подобных яхтах, несущих его в недостижимое для него прежде – Ядро человечества.
Асара – одарённая девочка из бедной фермерской семьи. Которой повезло родиться с высоким коэффициентом интеллекта. А её семье – не повезло, одновременно. Семья её из бедной стала нищей. Но Асару выучили. А теперь Асара – боевой офицер, помощник главы крупной компании, с фантастическим окладом, любит и любима. Ядро и для неё хрустальная мечта.
Верж – возвращает былую славу и имя своей семье. Для него Ядро – не мечта, а средство.
Рата. Что она видела, кроме сиротского приюта, жестокой дрессуры и вбитого в подкорку безальтернативного подчинения хозяину? Мечтала ли она, что судьба её будет не бесконечной судьбой цепного пса? Что Верж освободит её от клятвы? И что она возьмёт свой поводок в собственные руки и – растеряется. Потому как я не приму поводка. Мне не нужен цепной пёс. Мне нужна спутница на всю жизнь. На всю, какая бы она ни была. Мне нужна любимая и любящая, а не сексуальная рабыня.
Болан. Такой же деревенский, как и остальные. Родился в империи. Изначально – изгой. Для Содружества. Судьба его была прописана в его военно-учётной специальности – пушечное мясо. Однако Болан жив, взлетел на высоты, каких даже в мечтах не видел, с рабоче-крестьянской основательностью точно зная, что это – недостижимо!
О чём мечтали Безликие, не знаю. Знаю лишь, что их глухие забрала шлемов светились удовлетворением выполненной задачи. И – сверхзадачи.
Капитан яхты доложил, что подлетаем к зоне гиперперехода и пора укладываться по гиперкапсулам. Разбредаемся по каютам, согласно купленным билетам.
