Ваня мимикой показал, что всё это – пыль в межзвёздном пространстве. А Энрог ещё прошлый раз высказался. Как всегда! Ваня меня крепким дружеским пенделем выбросил из окопа на пулемётную амбразуру!
– Я тоже думаю, – сказал я, озвучивая нашу с Ваней мысль, – что ваша точка зрения – весьма любопытна и не лишена изящества, проникновенной глубины наблюдательности и даже – истинности. Но на наш взгляд, пытаться всё происходящее объяснить только энергетическим кризисом – всё одно что утверждать, что побудительными мотивами жизненной активности всех индивидуумов человеческой общности являются только похоть и жадность.
Слова мои вызвали взрыв хохота.
– Кто вы, молодой человек? – спросил пушистый здоровяк, утирая широкими, как лопаты, ладонями лицо, болевшее, видимо, от смеха и – смахивая слёзы с щёк.
Блин! Хотел отмазаться, а встрял ещё глубже!
– Никто, – пожал я плечами. – Мы просто звёздная пыль, прилипшая к чьим-то сапогам.
Ваня кивнул. Энрог – задумался. Профессор, нисколько не обидевшийся на смех всей толпы – фактически над ним и его теорией, покачал головой:
– Очень самокритично.
– Очень философски, – пробасил здоровяк. – Вы всегда были таким?
Я покачал головой.
– Стал, – ответил я.
Самому – грустно. Хоть вой волком! Не стало во мне ни гордости, ни амбиций, ни радужной надежды на лучшее. Весь мир – помойка, все люди – скоты! А Солнце – тот самый фонарь. Да ещё и неизвестно где пропадающий. Жертвенное пламя «праведника» начало пожар во мне, садист док – вырвал из меня последние крохи пепла веры во всё хорошее. В лучи бобра и всё такое. И садистски вырвал из моего нутра последнюю каплю самоуважения. Я – пыль. Растёртая столкновениями людских конгломератов, как каменными жерновами. В их большой игре. Меня больше нет. Нет я. Никакого. Есть только это тело. Туловище, которое не испытывает иллюзий, не питает надежды, ни во что не верит. Просто – ждёт. Шанса. И – мести.
– И что же происходит в мире, по-вашему, уважаемый Звёздная Пыль? – спросил профессор.
– Как обычно, – вздохнул я. – Бардак. И равнодушие. Всем на всё плевать, кроме денег.
– И какой вы видите из всего этого выход? – пробасил здоровяк.
– Я? – удивился я и покачал головой. – Я не вижу выхода. Выхода нет. Все умрут. Тогда и закончится большая игра.
– Нет, Вадим! – толкнул меня Энрог. – Что ты такое говоришь? Мы ещё живы! Не всё потеряно!
Понимаю, что он прав. И будь я на его месте – тоже бы «поднимал моральное состояние личного состава». Но я, слава Тёмному богу, не на его месте. Потому грустно усмехаюсь:
– И что, что ты жив, а? Ты – в загоне для рабов. Ты – мясо. На полке для высшего сорта мясной вырезки. Можно гордиться этим. Да и не будь ты тут…
Я решительно махнул рукой.
– Ладно! – почти кричу я. К чёрту всю эту обходительность и толерантность! Правды хотите? Я вам дам её!
– Допустим, что мы добрались до места назначения, – эмоционально, почти криком, продолжаю, глядя прямо в глаза разведчику: – Ну, привезли мы предложение о перемирии. И? И что? Как далеко нас пошлют? Как долго будут нам мозги делать, гоняя от одной канцелярии к другой? Согласования и утверждения младшими помощниками шестого заместителя секретариата четвёртого зама подкомитета межправительственной комиссии по согласованию регламента рассмотрения очерёдности рассаживания делегатов за столом переговоров – будут бесконечными! Потому что никому не нужны мы со своим посольством. Маховик войны раскручен. Армии сдвинулись с места. Ставки сделаны, бюджеты «освоены». Война уже идёт. Для некоторых она уже завершилась. Человечество – приговорено. Меню из человечины – утверждено, повара – наточили ножи и раскалили печи и сковороды. Что ты сделаешь? Ты! Как самый старший из нас! Кто ты для меня – знаю. Кто ты для них? На что ты надеешься? На них?
Я обвёл руками вокруг себя. А! Была не была! Пороть горячку – так до предела! Будет вам моя правда!
– Да, не спорю, уважаемые и достойные люди. – Склоняю голову, а потом вновь повышаю голос: – В загоне для жертвенного мяса. Но и там – что они смогли? Удержали ли они человечество от шага в пропасть? А? Мыслители – не смогли. А кто? Кто сможет? На кого надеяться? Военные? Которые с азартом включились в бойню? Народ? Та самая равнодушная и аморфная масса, чавкающая и равнодушно марширующая на мясокомбинат? Демократия, говоришь? Где она? Расскажи мне сказку! Про народовластие, про выбор из двух кандидатов и более, про выбор из двух зол. Про систему сдержек и противовесов. А? Или вашу ёжнутую альтернативу монархическую, сословнокастовую – расскажи. Единовластие? Основатель смог развернуть их – от пропасти? Или – получилось ещё хуже? Эта их, имперцев, фанатичность и полная потеря личности, человечности в их «вере»! Это – выход? Или анархия диких? Что мы изменим?
Перевёл дух, покачивая головой:
– Для кого было секретом, что готовится массовая бойня? Для умеющих думать – не секрет. Но никто не знает. Всем пофиг! Всем! Никто не поднимает носа от кормушки, чавкая плотью умерших вчера людей. Все – подохнут? Им плевать, лишь бы сегодня набить требуху – почившими вчера. Одни – сегодня, остальные – завтра. И поделом! Я умирал, защищая Стиру. Убивая, с яростью, людей, которые эту самую мёртвую планету – возрождают. А те, кого я защищал – лишь жрали и пускали слюни в вирте. Мне опять за них умирать? Знаешь, как-то надоело!
– А вольные? – спросил Энрог.
– Которые? – зарычал я. – Не те ли, что убили жену моего друга, гордятся тем, что уничтожили целый город тараном звездолёта? Что сжигают людей живьём во имя их безумных богов? И с увлечением потрошат друг друга вечерами?
Энрог злился. На меня. А может, на себя. В злобе кричит:
– Почему тогда согласился быть посланником?
– А меня – спросили? – так же закричал я. – Поставили перед фактом! Ты, рядовой Вадим Голованов, посылаешься на три буквы от трёх букв – с пакетом! Вот тебе пакет и печать. Одна нога тут – другой не вижу! Зазвенеть какая честь! Вы меня о чем-либо спросили, а, хитровывернутые многослойные, двудонные? С самого моего появления тут! Вы меня назначили – терпилой! Как крысу лабораторную! Опыты ставили и наблюдали – как буду реагировать?! Вот, смотрите! Никак! Больше во мне нет ничего! Умерли во мне все нервные окончания! Не буду я больше проявлять условных и безусловных реакций! Пошли вы все! И вы – тоже! Умники! Сидят, гадают, почему они оказались десертом, а не основным горячим блюдом! Ты, энергетик хренов, с профессиональной деформацией! Теорию тут развивает, что человечество попало в упряжь владельцев предельного ресурса. И что? Первый раз, что ли? Сколько их было – предельных? Пахотные квадраты, бочки углеводородных энергоносителей, тонны реакторного топлива – какая разница? Они перестают быть предельными. И не сами по себе. Их – обходят. Что ты сделал, чтобы отменить фундаментальное ограничение человечества? Администрировал? Ну-ну! Моё мнение тебе интересно? Вот моё, чужака, мнение! Тебе! Если человечество сумеет найти в себе силу и волю для того, чтобы осознать угрозу для себя и сможет защитить себя – выживет. А нет – так туда ему и дорога! И поделом! В полном соответствии с законом мироздания! С молчаливым согласием с существующим общественным договором. Людоедским договором – когда человек человека ест!
