Парень, увидев лицо мужчины, отпрянул. Его черты вытянулись в изумленной гримасе, глаза расширились.
– Это вы? Но…
Ларин, наконец, понял, кто перед ним стоит, а когда понял, инстинктивно попятился, раскидывая руки в стороны и пытаясь встать на ноги. Ступни скользили по мокрой плитке и со стороны он походил на каракатицу, от страха беспорядочно перебирающую обессиленными щупальцами.
– Я вас сразу не узнал. Богатым будете, – сказал Скоков, вытирая лоб. Денис выглядел сильно смущенным, будто стал свидетелем грязного и постыдного, чего увидеть никак не ожидал, а потому позабыл о своей обычной фамильярности. Он никогда не называл Ларина на «вы». Даже во сне, где Ларин иногда являлся в образе местного бомжа, трясущегося у пивбара.
Ларин застыл, сидя на холодном мраморном полу. Что он мог сказать Скокову? Пожаловаться? Тот стал свидетелем его слабости в самом мерзком проявлении, когда он дал волю эмоциям и, по сути, признал поражение, эта поза, безвольная попытка встать с грязного пола как нельзя лучше говорили обо всем, что произошло.
– Чувак, кажется, я знаю того парня, – сказал Скоков. – Мы вместе таримся травой у Архивариуса. Если хочешь, можно попробовать его догнать, небольшой шанс, что он не успеет выбросить твое барахло в ближайшую помойку, еще существует.
– Знаешь? – чуть слышно проговорил Ларин. Едва уловимый проблеск надежды, больше похожий на тлеющую лучину, промелькнул у него в голове. Может быть… еще не все потеряно? Может быть… Но… как? Почему Скоков?
Денис протянул руку учителю, тот, на мгновение задумавшись, принял помощь, поднимаясь и отряхиваясь. Один бомж нашел другого, – мыслила проходящая мимо толпа коллективным разумом.
Ни одна скотина не помогла, – подумал Ларин. Кроме парня, которого я считал худшим в классе. Нет, худшим в школе. Да что там в школе, целой Москве. Он же не видел, что именно я тут сижу. Он подошел к незнакомому человеку, и если не предложил помощь напрямую, хотя бы поинтересовался, что случилось.
Дмитрий взглянул на ученика, словно видел того впервые.
– Что, Ларин? – отозвался тот. К нему быстро вернулась его обычная манера общения, но теперь Ларина было не обмануть. – Нужна тебе сумка или черт с ней? Наверняка Поляк несется на скупку, времени в обрез. Ценное было что или наши тетрадки? Вот я буду рад, если это именно они!
– Нет, – сказал Ларин. – Не тетрадки.
– Ларин, быстрей соображай!
Внизу прогромыхал состав метро, бодрым голосом диктор объявил о мерах по борьбе с террористами.
– Его по камерам можно отследить, – сказал Ларин.
– Фигня, – отмахнулся Скоков. Он заметил, как Ларин завертел шеей на словах диктора про камеры видеонаблюдения (ни одно преступное посягательство не скроется от бдительного ока правоохранителей). – Он не дурак, выбежит с той стороны. А лицо прикроет твоей сумкой. Не первый раз.
– Ты что с ним, заодно?
– Нет, просто чувак треплется много, особенно накуренный. Еще на героине сидит, слишком худой. Так что у тебя там лежало, в сумке, ты кричал как резаный? Человек, который несет бананы или грязные трусы, так кричать не будет.
Ларин решил, что отпираться бессмысленно. Время стремительно уходило: внизу прогремел еще один поезд, плотность толпы выросла.
– Деньги. Жена рожает, я продал машину, чтобы купить ребенку кроватку…
Скоков его не дослушал. Его лицо побледнело.
– Вот мудак, – выплюнул он жвачку себе под ноги. – Поляк этот, не ты, конечно. Крыса вонючая. Идем, быстрее! – Он взял Ларина за локоть, они пошли к лестнице вниз, увеличивая скорость. Скоков перешел на бег. – Не отставай, – крикнул он не оборачиваясь. – Если ты нес деньги, а он уже у Архивариуса, нужно успеть, пока все не слил. Если успеет потратить, вернуть уже не получится.
– Это почему? – задыхаясь, крикнул Ларин.
Они пробежали по темному подземному переходу, все стены и свободные места которого занимали продавцы сомнительного товара – от медалей и орденов до дипломов ведущих вузов. Здесь же можно было купить паспорта, любые справки, водительские права, в темных углах шелестели цветастыми юбками дородные цыганки, нашептывая жертвам заготовленный мотив волнительного будущего.
Калейдоскоп подземной жизни пролетел мимо Ларина стремительной лентой, он давно не спускался в метро, все здесь казалось враждебным и чужим, отталкивающим, инородным.
Он нащупал мобильник в кармане куртки, тот молчал. Выхватив его на бегу, включил экран: сообщений от Светы не приходило. С одной стороны, это хорошо, с другой…
– Прямо, – скомандовал Скоков. – И в тот двор, за канавой, через лесок за оградой будет заброшенная электрическая подстанция. Он обычно туда бежит…
– Так ты знал!
– Один раз он уговорил меня поучаствовать, и я по приколу попробовал. Сказал, добычу разделим.
– И что, разделили?
– Нашли пенсионное удостоверение, кошелек со ста рублями и свидетельство о смерти парня. Наверное, сын пенсионерки, у которой он выхватил сумку. Больше я не пытался повторить.
– А если он побежал в другое место?
– Зачем? Если точка не паленая, смысл ее менять?
Они перескочили через канаву с неприятным затхлым запахом. В ста метрах, за голым пролеском высился бетонный блок, разукрашенный ядовитыми граффити, содержание которых Ларин уловить не смог – какие-то взрывающиеся буквы, морды, символы…
В десяти метрах от одноэтажного здания без окон и дверей они остановились.
– Тихо, – сказал Денис. – Вход с обратной стороны, там справа на стене маленькое окошко. Если он там, значит, повезло, если нет, значит, с деньгами простись.
Ларин обошел справа, поглядывая себе под ноги. Черная утоптанная земля с клочками пожухлой прошлогодней травы была усеяна битым бутылочным стеклом, пробками, окурками и шприцами. Отчетливо воняло экскрементами. Домик на отшибе напоминал место сходки любителей выпить и уколоться, да и внешние признаки говорили об этом.
Ларин попытался совладать с участившимся сердцебиением, но не смог. Сзади почти впритык шел Скоков, он ощущал его частое дыхание на затылке.
Окошко располагалось на уровне пояса. Оно выглядело совсем маленьким, как будто вынули два кирпича, но для того, чтобы контролировать изнутри, что творится вокруг – вполне достаточно.
Ларин заглянул вовнутрь.
Сначала он ничего не заметил – в подстанции стояла темень. Потом увидел светлое пятно дверного проема, от которого световой поток прямоугольником падал на дощатый пол, различил стену, такую же изрисованную, как и снаружи, впритык к ней стоял массивный диван без ножек, стоящий на кирпичах, вероятно, тех самых, что вынули из стены. Над диваном висела большая политическая карта мира, Ларин даже увидел полукруг из четырех букв «СССР».
