Никто в классе понятия не имел, что школьные уроки, домашние задания, такие страшные предметы, как физика, химия, тригонометрия, для него не представляли интереса ввиду простоты, он не понимал, зачем такую ерунду нужно учить, если все решения виделись как на ладони. Тем труднее делать все шиворот-навыворот, решать примеры с кучей ошибок, иногда и вовсе притворяться умственно недоразвитым. Последнее у него получалось все лучше и лучше, иной раз Денис ловил себя на мысли, что шутовство и есть его настоящее лицо.
Тем не менее один раз он прокололся, причем довольно серьезно. Анна Евгеньевна, учитель физики – рассеянная медлительная дама, нараспев объясняющая уравнение Эйнштейна для фотоэффекта, – она бы ничего не заметила. Но он имел неосторожность поднять бумажку, которая выпала из бокового кармана пиджака Ларина, когда тот выходил из класса по окончании урока математики.
Зачем он это сделал? Чистое любопытство, конечно же. Уставившись на свернутую бумажку, выпавшую из кармана учителя математики, когда тот доставал мобильник, Скоков замер, глядя, как листок, кружась, залетел под парту. Тем временем Ларин, не заметив пропажи, ушел.
Читать чужие письма некрасиво, но черт возьми, как интересно! Особенно если эта бумажка выпала у Ларина. Развернув ее, он увидел формулу уменьшающейся геометрической прогрессии с несколькими неизвестными параметрами. Внизу проведена черта и знак вопроса.
Ничего сложного, детская задача, – подумал Скоков. Рука потянулась к мелу, на доске стали появляться математические выкладки. Он писал быстро, мел поскрипывал, крошился, но решение, как хорошая книга – затянуло его, он видел несколько вариантов и все они, черт возьми! – имели право на жизнь и были одно другого красивее. Кто знает цену красивому решению, тот познал гармонию мира.
Он действовал, скорее, под влиянием импульса, как, например, композитор, который набрасывает ноты, услыхав интересную мелодию, или писатель двумя – тремя словами описывает лицо незнакомки, мельком увиденной в окошке проезжающей мимо автомашины.
После знака равенства Скоков поставил цифру 21 и добавил шесть нулей, потом продолжил решение, указав, что исходя из задания, прогрессия может иметь дополнительную реализацию на протяжении отрезка в 132 единицы, и окончание прогрессии, чего бы она ни означала будет заканчиваться в точке 2140. Заинтригованный, он переводил взгляд со смятого листка на доску.
Удовлетворившись решением, он кивнул самому себе, в странном забытьи положил листок на парту и отправился курить. Делая затяжку, перед собой он видел зеленую доску и ряд цифр, складывающихся в гармонический ряд. Когда же молния озарения шарахнула его, и он вспомнил, что забыл стереть доску, кинулся обратно в класс, чуть ли не влетел в него, но перед дверью остановился как вкопанный.
Возле доски, скрестив руки на груди, стоял Ларин.
Он смотрел на осыпавшиеся цифры, выведенные мелом, и словно не верил глазам, переводя взгляд то на бумажку, которую держал в руках, то обратно на доску.
Его губы шевелились, иногда он взмахивал кистью, как дирижер, неслышная музыка звучала в его голове, и, музыка, должно быть, крайне интересная. Скоков замер, боясь пошевелиться, он разглядывал учителя сквозь дверной проем.
Внезапно Ларин повернулся с видом пойманного на месте преступления подростка. Как бублик в магазине спер, – проскочило в голове у Скокова.
Посередине фойе, в паре метров от двери, среди гущи суетящейся малышни стоял Скоков с глупой улыбкой, в руках он сжимал мятую банку Кока-Колы, по стенке которой ползла коричневая капля.
Ларин покачал головой. Взяв тряпку, он с остервенением принялся вытирать доску, как будто боялся, что кто-то подсмотрит записанное на ней решение. На цифре 21 он чуть задержался, но мгновение спустя, затер ее с еще большим нажимом.
– Сейчас дырку протрешь, – услышал он голос Скокова и скривился от отвращения.
Идиот, – подумал Ларин. – Боже, какие бараны. Имбецилы. И как с ними работать?
Но ведь кто-то же написал это красивое решение, над которым он раздумывал уже пятый день, причем за пять минут, пока Ларин отлучился в столовую.
Интересно, кто? Может быть, Надя Овчинникова, завоевавшая под его руководством пару лет назад третье место на Московской математической олимпиаде? Только она гипотетически могла решить прогрессию из бумажки. Хотя Ларин и в ней сильно сомневался. Последним из класса выходил Скоков, Ларин чувствовал давящее, неприятное ощущение от взгляда на шее. Но этот, с позволения сказать, Homo Erectus
1 способен разве что на поглощение пищи. Говорят, последние эректусы вымерли при извержении гигантского вулкана Тоба около семидесяти пяти тысяч лет назад.
Глава 3
Проводив взглядом усмехающегося ученика, Ларин сел заполнять классный журнал. Уроки закончились, вторая половина дня оставалась свободной, хотя для него это не означало ничего хорошего: он потерял источник дополнительного заработка, являвшийся причиной постоянного недосыпания.
До сегодняшнего дня вместо того, чтобы идти домой и проверять домашние задания, он два раза в неделю ездил на другой конец города сторожить склад бытовой химии, тетрадки брал с собой. Дежурил с шести вечера до шести утра, иногда после школы успевал заскочить домой перекусить, а потом два часа добирался до склада. Торговля прекращалась в девять вечера, к ночи от едкой химической пыли у него начинали слезиться глаза, он чихал, в носу болело, а легкие словно наполнялись наждачным порошком.
Раз в неделю, ближе к ночи на склад подъезжали неприметные серые грузовички, молчаливые люди в черной униформе с надписями «ЧОП Легенд» сгружали мешки, он не заносил их в ведомость поступления – так распорядился директор. Неучтенка? Конфискат? Контрабанда? А может быть, наркотики.
За ночное дежурство он получал в три раза больше, чем ему платили в школе за уроки математики, но в последние недели обстановка накалилась. Вечерами, глядя из будки, пристроенной к основному корпусу склада, ему казалось, что с едва освещенного шоссе за ним неотрывно наблюдает человек, сидящий в темной машине. На ночь стальные ворота склада закрывались, и хотя периметр охранял еще один охранник, вооруженный травматическим оружием, никакого спокойствия Ларин не испытывал. Сидя в будке, он видел сквозь щель в воротах тлеющий кончик сигареты наблюдателя.
По какой-то причине склад не подключали к охранной сигнализации, вероятно, периодические ночные включения-выключения могли навести полицию на неправильные мысли. Кому может потребоваться стиральный порошок после полуночи?
Несколько дней он наблюдал за автомобилем, потом поделился с напарником:
– Дрозд, – у парня была птичья фамилия, – ты не обратил внимания, что за воротами который день паркуется бежевый Опель? Кажется, за нами наблюдают.
– Мало ли кто там стоит, нам что? Кому мы нужны с этим порошком? – Дрозд выглянул на улицу, Опель куда-то исчез. – Нет никого.
