ГЛАВА 3
Не держите в рабах королей
О чем я думала, посылая предмет моих каждодневных мечтаний на тяжелую работу под палящими лучами солнца?
Я собиралась отменить глупое поручение по чистке псарен, но когда подошла — забыла, что хотела сделать. Да что там, я забыла, как говорить, как дышать, как двигаться. Вид голого по пояс Рейсвальда: кудри развеваются на ветру, мышцы перекатываются под кожей, капли пота скатываются под ремень брюк… Его бы сфотографировать в таком виде, а потом долго-долго любоваться перед сном. Хорош неимоверно, и сам не сознает насколько. И зачем мне на это смотреть и осознавать, что никогда не смогу назвать своим?
Так больно стало, будто в сердце иглой укололи. Почему-то вспомнилось то время, когда я с восторгом гладила сильные плечи Рейсвальда и мне позволялось абсолютно все. Тогда мне показалось, что я попала в сказку, а принц — моя персональная любовь, которую я отыскала сквозь пространство и время. Реальность оказалась жестокой. Через пару дней принц ускакал по государственным делам, не озаботившись тем, что я остаюсь совершенно одна, брошенная и беззащитная. Королям не подобает думать о судьбе соблазненных девиц. Близость с властителем считается достаточной наградой.
Оставшись одна, я очень быстро поняла, что Эйда — не сказочный мир, но я выжила тогда и сейчас не дам королю Айнура одержать победу.
Иногда мне кажется, что я не люблю его, а все-таки ненавижу.
Тут неожиданно, словно почувствовав пристальный взгляд, Рейс оторвался от махания лопатой и резко обернулся, считывая выражение тоски и боли. Я слишком поздно овладела собой, уверена, королю удалось узнать больше, чем хотелось открыть. В смятении я повернулась, чтобы уйти обратно в замок, и наткнулась на Мика.
Мик — мой личный проект, хотя мальчишка, кажется, об этом не подозревает. На самом деле мы с ним очень похожи — оба ужасающе одиноки. Я понимала, отчего он предпочитал прятаться в псарне, избегая ходить на общие занятия: Мик был в своем роде неприкаянным изгоем. А еще он считал себя непроходимо тупым и не хотел выслушивать насмешки от других детей.
Да, я учила детей грамоте — здесь мой дом и мои правила. Что из того, что мне периодами хочется сделать мир немного человечней? Мне навязали этот замок, навязали титул темной госпожи, и хоть в мелочи иногда стремлюсь делать то, что велит сердце.
Спину жег внимательный взгляд Рейсвальда. Может, все-таки привязать его где-нибудь в подземелье и позволить низменным страстям одержать верх? Наверняка его объятия не столь сладостны, как помнится, кожа не столь шелковиста, и в ласках уже были у меня мужчины опытней… Почему бы не сравнить? Как раз и комнатка подходящая есть с двумя скобами в стене, бывший хозяин замка пытками баловался. Привяжу там короля, буду кормить с рук, пока не приручу. Я же темная ведьма, мне все простительно, любые капризы… А о темпераменте одаренных магией ходят жаркие слухи. Небось он и ждет от меня чего-то такого, горяченького, и не сильно удивится, если я на него накинусь.
Лишь одно мешает превратить Рейсвальда в любовника — у него уже есть невеста. А я не хочу, чтобы, дотрагиваясь до меня, он думал о другой. Желаю быть одной-единственной, выжженной клеймом на сердце, или ничего не надо. Не могу я приковать мужчину к стене и приказать ему со мной спать, это как-то… недостойно, что ли.
На свою голову привязала его к замку на месяц, теперь, как ни крути, придется разбираться с Рейсвальдом. Полуголым его лучше не видеть, только зря себя мучить недостижимым. В постель тоже нельзя. Тогда что можно? Что делать с плененным королем?
Довела Мика до комнаты по соседству с моей. Приказала хорошенько вымыть мальчишку. Затем зашла к себе, заперла дверь и рухнула на кровать, закрыв ладонями лицо.
Мне же было наконец спокойно, тихо, комфортно… В первый раз за мучительные годы в новом мире удалось построить собственный островок, где я ощущала себя хозяйкой и могла побыть хоть немного собой.
С кристальной ясностью появилось ощущение, что пленение Рейсвальда ни к чему хорошему не приведет.
Мгновения спокойствия нарушились визгливыми криками Мика, который орал:
— Не топите меня! Не буду мыться! Уж лучше убейте, раз не жалко сироту!
И тут меня словно током подкинуло к потолку. О Мике подумала, а о молодом короле не распорядилась. Ему же тоже нужно выкупаться! А потом его надо куда-нибудь отослать, чтобы глаза не мозолил.
У двери меня уже ждала сердобольная горничная Энн. Одна из новеньких, Энн до сих пор меня до ужаса боялась, поэтому остальные ради смеха всегда посылали ее как всеобщую представительницу.
— Ваше темнейшество, — пролепетала Энн, приседая в глубоком поклоне. — П-принимайте работу вашего раба…
Сдержав внутренний стон, помчалась обратно к псарням. Подле здания меня ждал с видом победителя Рейсвальд, рядом стояли три горничные и два стражника.
Избегая насмешливого взгляда короля, сначала обратилась именно к родным слугам, которые забыли о своих прямых обязанностях:
— Видимо, замок вполне способен сам за собой ухаживать и хранить в случае опасности, раз вы без дела наблюдаете за работой других. Последнее предупреждение!
Их как ветром сдуло, а я хоть перевела дух в преддверии разговора с королем. Прошла мимо него в идеально чистую псарню, где прятались от жары гончие.
Тут даже запах поменялся, не говоря об выскобленных досках, слое гравия для защиты собачьих лап, вычищенных кормушках. Идеальная работа, не к чему придраться, да и не хотелось. Рейсвальд тенью молча следовал за мной, нервируя. Рубашку накинуть на голое тело он так и не озаботился, а я приказала себе не смотреть на него и собиралась исполнить задуманное!
— Я довольна, Рейс, — холодно сказала ему, рассматривая ластящуюся к моим ногам породистую суку с рваным ухом. Собака терлась головой о колени с видимым удовольствием да вымаливала погладить ее. Рушила, чтоб ее, весь образ холодной стервы. — Теперь выкупайся, дабы не оскорблять мое обоняние, и можешь присоединиться к нам за ужином.
С трудом приказала себе не смотреть на широкие мышцы груди и стройную талию короля и в который раз задень направилась от псарен к замку, но тут меня остановил низкий голос Рейса:
— Как пожелаете, госпожа!
Я невольно обернулась, этот нахал кланялся мне, словно перед танцем, да так изящно и красиво, что у меня дыхание отнялось, хотелось вечно смотреть на него.
«Он играет со мной, — с горечью появилось понимание. — Насмехается».
И так обидно стало, прям до слез. То есть я понимала, что он заслуженно меня доводит. Я задела его королевскую гордость, и все такое. И чего меня потянуло менять статус-кво — летала бы в его спальню, как и прежде, наблюдала бы издалека, как он строит жизнь с другой, небось полегчало бы со временем. Рейсвальд на расстоянии вытянутой руки — это острая бритва, режущая прямо по нервам.
В расстройстве шагала к замку, понурив голову. Сиенна перехватила меня по дороге, поделилась беспокойством о мышах в кладовой:
