Высокий со значением подмигнул Сашке.
Нестрибайло машинально подмигнул в ответ и почувствовал, как ледяная пятерня лезет за шиворот. Это страх выбрался из кармана и взялся своевольничать. В присутствии высокого страх вконец обнаглел.
– Ну а мы с вами, любезный Александр Васильевич, будем сейчас, как Елифаз Феманитянин и Вилдад Савхеянин. В ожидании вашего замечательного вербовщика с рыжими бровями, которого для красного словца назовем Софаром Наамитянином. Так нам будет легче сообразить на троих одно дельце…
Утонув в чужом словоблудии, напрочь растеряв хватку и гонор, Сашка перевел взгляд на лоха. И ледяная пятерня за шиворотом сжалась в кулак, ухватив Нестрибайлу за шкирку, будто нашкодившего котенка.
Внимая невнятной мольбе – сетованиям? жалобам? – лоха, камень еле заметно пульсировал. Так бьется сердце на пороге инфаркта. Так вздрагивает горизонт в предчувствии грозы. Так бегут цифры на дисплее бомбы.
Морская звезда, выброшенная на берег чудовищным прибоем, – камень содрогался.
Роженица, он исходил беззвучным криком.
– Именно! – расхохотался высокий. – Вы все правильно поняли, Александр Васильевич. Сейчас чаша переполнится, и Господь ответит нашему дражайшему бедолаге из бури. Вы хотите услышать глас Господень? Не рекомендую, право слово. Если поторопитесь, успеете уйти. До забора, до угла, до вокзала, до канадской границы – как повезет. Вы везучий человек, Нестрибайло? Во всяком случае, работать громоотводом вам уже не понадобится…
– Но…
Их взгляды встретились, и короткое слово застряло у Сашки в горле.
– Нет времени. – Высокий не без сожаления взглянул в сторону пульсирующего камня. – Сотрудничать с такими, как вы, всегда приятно – заранее знаешь результат. Но скучно. Остается лишь наблюдать за конвульсиями – это тоже забавно. Однако сейчас…
Земля под ногами неслышно дрогнула. Негромкий стон – человек у камня вцепился руками в острую грань, начал сползать на землю.
– Скоро! – не без удовлетворения кивнул высокий, отвечая на незаданный Сашкин вопрос. – Наш Софар Наамитянин имеет все шансы опоздать. А с вами, любезный Александр Васильевич, придется поторопиться, увы… Поэтому сразу! Вообразили себя Спасителем? Запястья чешутся в предвкушении гвоздей? Закройте глаза, быстро!
Сашка моргнул, затем послушно зажмурился.
Пару секунд он просто не понимал, еще секунду – не верил.
– Открывайте, хватит с вас…
Он застонал, помотал головой.
– Ничего особенного. – Усмешка высокого в этот миг показалась особенно страшной. – Картинка из страны Завтра – ваш труп в городском морге. Вы ведь там бывали по долгу службы, так что места знакомые. Ну как, перейдем к гвоздям?
Сашка открыл глаза, поглядел бессмысленным взглядом на знакомую поляну. Лох замер, уткнувшись лицом в камень. Его, журналиста Нестрибайлу, тоже ткнули лицом. Только не в камень – в промерзший цинк, подсвеченный синим огнем холодной лампы.
Не хочу!!!
– Уходите, Александр Васильевич! – Голос высокого в кашемировом пальто прозвучал неожиданно мягко, обволакивающе.
Сашка послушно кивнул, но внезапно вскинул голову:
– Только сначала… Софар Наамитянин. Кто он?
– Профессиональный интерес? – Теперь в голосе высокого слышалось нечто вроде одобрения. – Книгу Иова почитайте, был там один диспут. Маленький такой спорчик… Этот Софар определенно лез не в свое дело, мешая нормальному ходу событий. Молол всякие благоглупости…
– «Глаза беззаконных истают, и убежище пропадет у них, и надежда их исчезнет…»
Сашка вздрогнул, поднял взгляд.
Страшный господин Химерный стоял возле камня.
– «Пустословие твое заставит ли молчать мужей, чтобы ты глумился, и некому было постыдить тебя?» Как вы мне надоели, Велиар!
* * *
Потом Сашка поглядел на дрожащую поверхность камня.
Снова страшно.
– Прекратите! – Химерный дернул рыжими бровями, покосился на пятиугольную глыбу, рядом с которой замер окаменевший лох, он же поц из земли Уц. – Быстро!
– А не по понятиям, начальник! – Тот, кого назвали Велиаром, неторопливо шагнул к гостю. – Главное же – не по Закону. Первая поправка – свобода воли. Человеческая личность в своем праве! Да и трогать его вам сейчас… Э-э… Долбанет-с!
Кажется, вполне издевательское «э-э» предназначалось исключительно журналисту Нестрибайле. Дабы место свое помнил. Завтрашнее – на холодном цинке.
Сашка помнил. Очень хотелось проснуться.
– Мне его лучше не трогать, – согласился Химерный. – Последуем совету все того же господина Софара из Наамы, града колена Иудина. «Поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться. Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем. И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро…»
– Папа! Папа! Не умирай, папа!..
Резкий мальчишеский голос прозвучал, словно выстрел. Сашка успел заметить, как дрогнули и застыли бандитские скулы Велиара, как дернулись плечи под дорогим кашемиром.
– Папа!..
Мальчик лет двенадцати подбежал к громаде камня, упал на колени рядом с внешне безучастным лохом.
На лице Химерного мелькнула усмешка – короткая, как показалось Сашке, очень недобрая.
– Папа! Что они придумали? Не надо! Мне сказали…
– А тебе что до того?
Голос человека из неведомой Сашке земли Уц прозвучал глухо и холодно. И сразу что-то изменилось. Лишь спустя миг журналист понял: камень перестал содрогаться.
Умолк. Словно выжидая.
Мальчишка недоверчиво мотнул головой, коснулся ладонью острого ребра.
– Вроде мины, да? Ты что, в камикадзе записался? Ладно, со мной все ясно, с тобой тоже, но ты о Таньке вспомни. Она два часа назад в себя пришла, заговорила, тебя зовет. Мы с твоим бывшим шефом тебя повсюду ищем, тебе, между прочим, ссуду выписали под гарантию фирмы… Ну, помирай, если так хочется, пойду сестру порадую…
Голос мальчишки звучал резко и зло, но Сашка, навидавшийся людей и их же наслушавшийся, понял – иначе нельзя. Не достучался бы!
Лох медленно встал, не спеша поправил брюки, неторопливо поднял голову.
– Дело не во мне, Игорь. Да, это мина, но со мной, как ни странно, ничего бы не случилось. Я – не проводник. Ты еще помнишь, что такое проводник, Игорек?
– А ты еще помнишь Танькин голос? – резко бросил мальчишка.
Лох, по-прежнему не спеша, отряхнул колени, поправил мятую рубашку, взглянул на мрачно молчавшего Велиара.
– Хорошо! Встретимся в больнице. Мне еще надо… разобраться.
В этот миг лох не казался Сашке лохом. А вот он сам, журналист Нестрибайло, решивший под коньячок спасти родной город…
