Ни фига подобного! Дело в другом. Настя права. Они жили не для себя, как я, а для других людей, хотели, не в пример мне, уменьшить количество зла на земле. Даже когда зло пришло ко мне, я не смог пойти до конца. Получилось, что для меня мое «я» оказалось выше всего.
Как там это называется в психологии? Эгоизм? Ну и что тут такого? Все живут для себя. Каждый прежде всего думает о своем кармане, тарелке, семье, а потом уже о всяких абстрактных вещах типа народа, Родины, страны.
Ребята из ФСБ, погибшие из-за Гареева, тоже так думали. Они просто, безо всяких рефлексий выполняли свою работу. Она бывает разная. Люди водят такси, продают пиво, выступают на сцене, убирают мусор, а они вот разоблачали преступника. У меня хватило ума и таланта на то, чтобы заняться чем-то еще, у них — нет.
Почему я должен теперь из-за этого переживать? Пусть каждый занимается своим делом. Выбрал ты работу в ФСБ? Вот и молодец, действуй, ищи улики, не спи ночами, бегай, прыгай, стреляй. Оберегай мирный сон простых граждан. И не лезь к ним, когда…»
— Я себя оправдываю, — вслух, прерывая поток мыслей, произнес Пол. — Я просто слизняк.
Он поднялся, двинулся к двери. Она вдруг распахнулась, и в палату влетел уже знакомый доктор.
Он был рассержен и с ходу накинулся на Пола.
— Зачем вы встали?! Кто разрешил снять капельницу?! Немедленно в кровать!
Пол резко оттолкнул его и вышел в коридор.
— Вы куда? — раздалось у него за спиной. — Немедленно назад! Больной, вернитесь сейчас же! Я охрану вызову!
— Где мои вещи? — не оборачиваясь, спросил Пол. — И дайте телефон, мне необходимо позвонить.
Он сказал все это таким тоном, что доктор сразу сдался, издал какой-то булькающий звук, словно задушил в себе матерную ругань, и пробормотал:
— Ну и хрен с вами. Потом, когда аукнется, к нам не лезьте. У вас, в конце концов, свой госпиталь есть.
— Я просил телефон, — напомнил ему Пол, переступая босыми ногами на холодном полу. — И вещи.
Доктор обогнул его, сунул в руки мобильник.
— Вещи на первом этаже, четырнадцатый кабинет, — сказал он. — Скажите, что Вельяминов разрешил. Телефон занесете в ординаторскую, вон та дверь. Положите на стол. Всего вам…
— Э-э-э… — Пол замялся. — Извините, пожалуйста. Еще один вопрос.
— Да? — Доктор повернул к Полу помятое лицо бесконечно усталого человека.
— Где я нахожусь? Как называется эта больница?
Доктор грустно усмехнулся, покачал головой.
— Ну вы даете. Хотя какое мне дело? Ладно. Это НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Вы находитесь в отделении неотложной нейрохирургии. — Он ушел.
Пол некоторое время постоял, поозирался, убедился в том, что в коридоре никого не было, и набрал Мишеля.
— Алло? — зазвучал в трубке до боли знакомый вальяжный голос. — Это кто?
Пол сглотнул, сжал свободную руку в кулак и сказал:
— Сейчас возьмешь тачку, заскочишь в магазин, купишь еды, выпивки, сигарет и подъедешь к Склифу. Налички возьми тысяч двести. На все про все тебе час. Понял?
— Э-э-э… — Мишель замялся, потом испуганно спросил: — Это кто? Что вам нужно?
Пол почувствовал, что Мишель узнал его.
— Ты знаешь, кто это, — заявил он. — А что нужно, я тебе сказал. Не трясись. Гареев твой в Лефортово сидит. Ничего тебе не будет.
— Пол! Пашка! Старик! — заорал Мишель фальшиво и излишне громко. — Живой! А мы уже тут думали…
— Мне по хрену, что вы там думали, — жестко перебил его Пол. — Я жду. Давай бегом. Если кому ляпнешь, что я звонил, пришибу до смерти. Понял?
— Понял. Я уже еду.
Не прощаясь, Пол нажал отбой, зашел в ординаторскую, под удивленными взглядами двух женщин в белых халатах положил телефон на стол и, не обращая внимания на вопросы, вышел.
Он спустился вниз, назвал пожилой кастелянше фамилию доктора, получил пакет с вещами. Одежда была перепачкана, пахла тиной и все еще казалась влажной на ощупь. Пол, содрогаясь от омерзения, оделся, вышел на крыльцо, стрельнул у санитаров, куривших в сторонке, сигарету.
— Что, брат, досталось тебе? — участливо спросил один из них, в куртке поверх белого халата, давая Полу прикурить.
— Нормально. Спасибо. — Пол затянулся, встал возле урны.
От первой же затяжки его повело, в голове зазвенело, стало легко и свободно, как в школе после всех экзаменов.
Санитары докурили, прошли мимо Пола.
Тот, который интересовался его состоянием, спросил на ходу:
— Тебя заберут? Может, телефон дать позвонить?
— Нет, уже позвонил, не нужно, — ответил Пол и щелчком отправил окурок в урну. — Спасибо.
— Ну будь здоров.
Санитары ушли.
Солнце вышло из-за длинной, похожей на льдину тучи. Стало тепло. Пол посмотрел вслед санитарам и вспомнил про сотрудников ФСБ, погибших при попытках внедриться к Гарееву.
«Эти мужики тоже работают здесь не за большие деньги, — подумал он. — И не потому, что дело интересное. А почему?»
Он сел на скамейку, откинулся на спинку, прикрыл глаза, пропуская солнечные лучи сквозь ресницы. Свет распался на цвета, раздробился на тысячи крохотных радуг, словно в детстве.
Пол улыбнулся и не заметил, как уснул.
Мишель приехал через сорок минут. Пол услышал шаги, открыл глаза. Бывший друг — Пол для себя решил совершенно четко, что этот человек никогда больше не будет таковым, — подходил осторожной походкой сильно провинившегося ребенка и уже издали пытался заглянуть в глаза Полу.
— Старик… Пол… Паша… — зачастил Мишель, остановившись в паре шагов от него и чуть согнувшись.
— Меня зовут Павел. А для тебя, гнида, — Павел Андреевич. Понял?
— Да-да, конечно. — Голос Мишеля сделался вкрадчивым, мягким, елейным. — Но ты… вы поймите — произошло недоразумение. Ошибка! Да, именно она. Ты… Вы не так все поняли. Нам нужно объясниться.
— Объясняться с девушками будешь, — отрезал Пол, поднимаясь со скамейки. — Продукты купил?
— Да, естественно. Они в машине. И виски, три бутылки «Гленморанж», десятилетка, выдержка в бочках из-под бурбона. — Мишель изобразил на бледном лице подобие улыбки. — Я и стаканчики взял…
— Деньги привез? — снова перебил его Пол.
— Конечно. — Мишель округлил глаза и сунул руку во внутренний карман. — Вот, сто восемьдесят три тысячи.
— Я же сказал — двести! — Пол забрал из рук Мишеля пачку красных пятитысячных купюр, отметив про себя, что пальцы бывшего друга дрожат.
— Я потратил на виски и еду.
— Ключи от машины! — потребовал Пол.
