«Бруклинский проект» назван Фрицем Лейбером «восхитительно циничным описанием путешествия во времени».
«Огненная вода» – один из самых невероятных рассказов из всех, опубликованных Джоном У. Кемпбеллом. Он уникален в том смысле, что в его случае Кемпбелл отказался от обычного своего табу на все рассказы, в которых земляне уступают пришельцам и в которых явственно слышно оплакивание того, кем Ларри был и кем он никогда не станет на фоне отчаянных попыток землян сохранить рассудок, пока явно превосходящие их пришельцы расселяются по нашей планете. Этому рассказу стоило бы присудить все возможные награды еще в год его первой публикации. Обязательно прочитайте его вместе с более поздним «Жили люди на Бикини, жили люди на Атту».
«Поколение Ноя» – один из лучших когда-либо написанных рассказов на тему ядерной угрозы. Подобно «Огненной воде» его неоднократно перепечатывали в сборниках лучшей фантастики.
«Все кончается щелчком» (изначально «Из всех возможных миров»), «Дитя Среды» (захватывающее продолжение часто публикуемой «Игры для детей»), «Время ждет Уинтропа» (известный также как «Уинтроп был упрям»), «Курс на восток!» и «Шоколадно-Молочное Чудище» заняли почетное место в издаваемых Джудит Меррилл ежегодных антологиях; «Берни по прозвищу Фауст» по праву считается лучшим рассказом 1964 года.
«Уинтроп» демонстрирует нам замечательный пример использования экзотических идей, в том числе чрезвычайно продвинутых биологических концепций, – еще одна характерная черта рассказов Тенна, совершенно необычная для 1950-х.
«Открытие Морниела Метьюэя» позволяет нам заглянуть в успешный творческий процесс, часто демонстрируемый слишком банально. Жак Садуль назвал этот рассказ «самым прекрасным примером темпорального парадокса во всей научной фантастике».
«Хранитель» с его призывом не отделять искусство от утилитарного и «Вплоть до последнего мертвеца» с мастерским использованием закулисья космической оперы, каждый по-своему трогают нас так, как способны лишь немногие фантастические рассказы.
При том, что эпитет «сатирический» подходит к большинству произведений Тенна, такие его рассказы, как «Огненная вода» или «Бруклинский проект», демонстрируют нам такой уровень достоверности, какой редко можно найти в классической, скорее, развлекательной школе сатиры. Тенн всегда мастерски обыгрывает ситуации, сначала привлекая наше внимание, затем вызывает еще большее любопытство, заставляя смеяться, и, наконец, взрывается умной, полной наблюдательности иронией. Стоит вам проникнуться предлагаемой Тенном ситуацией, и вы уже не сможете оторваться от чтения. Полная сатиры ирония, парадоксальность, гротеск и подпускаемая время от времени доза горечи творят с фантастикой настоящие чудеса, поскольку Тенн объединяет их с изрядным человеческим опытом вне замкнутого мирка фэнтези, где исполняются любые желания и властвует сила.
Конечно, присутствует здесь и положенная научной фантастике тематика, но как раз тогда, когда вы уже готовы принять ее за чистую монету, Тенн оглушает вас чем-нибудь сугубо земным и до боли знакомым. Писатель он на редкость хитрый, умеющий внедрить нам в мозг безукоризненно отполированные формулировки, но каждый раз совершенно неожиданным образом. Многие его рассказы отличает полная красоты главная линия повествования, но эстетические качества всегда оттеняются в них иронией и лукавством, прежде всего, лукавством, за которым виднеется авторитет писателя, который абсолютно точно знает, что он хочет сказать, и который подобно Оскару Уайльду считает, что ум в сочетании с красноречием сами по себе способны открыть человеку глаза. Порой автор, способный смеяться и плакать одновременно, обладающий интеллектом и драматическим талантом, не находит себе места на рынке, который просто не знает, что делать с такими работами. К счастью, тирания рынка имеет свои пределы, так что труды Тенна просочились-таки к нам и вошли в золотой фонд научной фантастики.
«Вопрос частоты» – рассказ, высмеивающий постоянно существующую угрозу «оглупения» – сегодня актуален так же, как и в 1951-м. Мороз пробирает по коже, когда вдруг осознаешь: дела обстоят именно так, ведь корпорации нанимают ничтожеств, чуть ли не намеренно выискивая этих ничтожеств среди «нормальных» людей. Можете повысить планку страха, вспомнив, что наша конституция обязывает государство обеспечивать граждан образованием, поскольку подлинная демократия невозможна без образованного электората. Впрочем, ту часть граждан, которая принимает решения, можно назвать искусственными гражданами, и известны они как корпорации, права которых значительно шире, нежели у всех прочих «граждан». А следовательно, давать образование всем и каждому означало бы для них делиться властью и богатством.
Два единственных более или менее длинных произведения Тенна – это повесть «Обитатели стен» (1968; журнальная версия, вышедшая в «Галактике» – 1963) и короткая повесть «Лампа Медузы» (1968; журнальная версия – 1951). Если вы читаете это послесловие, не прочитав еще этих вещей, я советовал бы начать с более короткой. Забавная, в высшей степени атмосферная и замечательно разыгранная, эта недооцененная работа выходила прежде лишь в тоненьких, в бумажных обложках сборниках. С учетом подхода Тенна к работе, неудивительно, что в этой работе нашли отражение традиции журнала «Анноун Уорлдз» Джона У.Кемпбелла – единственного более-менее солидного издания, в котором тогда, в сороковые годы, могли печататься юмористические рассказы, тем более что Тенн только-только начинал писать в этом жанре.
Что же касается «Обитателей стен», истории о человечестве, ютящемся в стенах домов, принадлежащих оккупировавшим Землю огромным пришельцам, – так вот, этот сюжет отлично отображает одну из главных в творчестве Тенна тем: что человечество вовсе не таково, каким оно представляет себя в своих религиозных или политических мифах; что биологическая история нашего рода развивалась вне зависимости от наших желаний и что порой мы начинаем об этом догадываться, а иногда даже и осознаем, но изменить это, по крайней мере сразу, у нас не получится, поскольку даже в устремлениях наших сердец мы свободны не до конца.
Биологические, антропологические проблемы всегда находились в сфере внимания Тенна, и в этой связи он основывает свою работу на самом, возможно, действенном из всех методов научной фантастики: на столкновении возможного с действительностью, демонстрируя при этом фантастическую способность к выживанию.
Эрик-Одиночка, глазами которого мы как бы снизу вверх смотрим в этой повести, постепенно понимает, что его общество не таково, каким он его считал, что его право на перемещение – только видимость, и, наконец, что коренные земляне весьма ограничены в выборе. Поскольку изменения радикального масштаба, похоже, маловероятны, он принимает свою вновь открытую реальность и присоединяется к заговору, имеющему целью возродить власть землян исподволь. Эрик становится участником встречного вторжения мелких землян, проникающих на звездолеты пришельцев, а затем – и на миры их империи. Можно припомнить при этом наших предков, мелких млекопитающих, предавших яйца огромных динозавров и сумевших пережить столкновение земли с астероидом. Мне вспоминается также «Вселенная» Роберта Хайнлайна, в которой люди давно позабыли, что их мир – это звездолет, который должен достичь отдаленной звездной системы после того, как сменят друг друга многие поколения. И Тенн, и Хайнлайн говорят нам, что мы почти не знаем себя; что на самом деле наши поколения страдают амнезией и что нам пора напомнить: мы тоже живем на корабле, обращающемся по орбите вокруг звезды; что мы родом из далекого прошлого, а впереди у нас путь в еще более далекое будущее, и что помочь нам в силах только знание, очищенное от беспочвенных надежд и мифов. И, как можно предположить по открытиям в области космологии и биологии, нас ожидает еще множество не самых приятных откровений, как в духе Галилея, так и в духе Дарвина.
