Как странно.
Покрыта тонкой темной шерстью. Ее ладонь!
«А что ты там подумал с первых же минут встречи о форме ее зубов?» – завопил в ужасе его разум. Он начал было поворачивать голову, чтобы еще раз взглянуть на ее зубы. Но не успел.
Потому что девочка впилась зубами ему в горло.
Послесловие
В свое время издавали чудесный журнал «Famous Fantastic Mysteries». В нем ежемесячно публиковался короткий роман и три-четыре рассказа, в большинстве случаев – перепечатка занимательных вещей, незамеченных или незаслуженно забытых читателями. Журнал многим нравился.
Его редактором была пожилая женщина, которую звали Мэри Гнедингер. Ее вкус и редакторские способности были безупречны. Если можно так выразиться, ее любили больше, чем сам журнал. Если вы писали фэнтези или научную фантастику, то всегда с почтением упоминали имя Мэри Гнедингер.
Тед Старджон, мой первый и, наверное, лучший агент, пригласил меня как-то на ужин.
– Ты же слышал, – спросил он меня, – про обеды с редактором? Так вот, а это ужин с агентом. Намечен на шесть часов, поэтому, пожалуйста, не опаздывай. Это очень важно!
Он жил тогда в Виллидж с Ри, талантливой поэтессой, школьной подругой, которую называл своей «темной дамой из сонетов». Коли на то пошло, я как-то написал странный небольшой детектив об этой паре, который назвал «Убийственная Мира».
Ри не имела ничего общего с кулинарией, но ей это и не было нужно. Женщинам приходилось брать кухню Теда Старджона с боем, так как сам он отлично готовил.
Итак, Тед приготовил ужин, чтобы нанести удар моему воображению (я очень консервативен, когда дело касается пищи, хотя имею обыкновение, раз в одиннадцать лет, вводить в свой обиход какое-нибудь новое блюдо. Сидя за тарелками со странными тропическими фруктами, которые он непонятно где откопал, и не менее странно выглядящим соусом, которым была покрыта говядина, Тед объяснил причину такого срочного приглашения.
Мэри Гнедингер позвонила ему днем. Она была в отчаянии. Целый номер Famous Fantastic Mysteries был утерян по дороге в типографию, которая располагалась где-то в Огайо. И с романом-то как раз проблем не было. У нее лежали две сшитые копии романа, но не осталось ни одной копии тех трех рассказов, и она не могла восстановить их за тот короткий срок, что ей предоставил издатель. Ей необходимы были три рассказа, по количеству знаков совпадающих с теми, потерянными. И времени на все про все было лишь двадцать четыре часа.
– Именно поэтому очень важно, чтобы ты все успел в срок, – сказал Тед.
Он позвонил Рэю Брэдбери в Калифорнию (что было очень дорого по тем временам), и Брэдбери согласился написать один из рассказов на 2100 слов и послать его Мэри авиапочтой.
– А мы с тобой, – сказал Тед, – напишем оставшиеся два рассказа, и я отвезу их Мэри прямо завтра утром.
Я помню, что состроил кислую рожу.
– Черт возьми, Тед, я вообще не знаю, о чем писать!
– Чушь, – сказал он. – Ты писатель или не писатель? Воспользуешься печатной машинкой Ри, а я своей. Мы сядем спина к спине и напишем по короткому классному фэнтезийному рассказу для Мэри.
– О чем? – заныл я. – Во имя Господа, Монтрезор, о чем?
Тед слегка поразмыслил.
– Ты будешь писать о вампирах, – наконец, сказал он. – Мэри нравятся рассказы о вампирах. Взглянешь на эту тему под новым углом. Итак, приступим. Помни, у нас только одна ночь.
Потом он поставил два стула спинкой к спинке. Перед одним стулом стоял стол с его переносной печатной машинкой «Royal». Перед другим стулом – стол с переносной печатной машинкой «Royal», принадлежавшей Ри. Он сел перед своей печатной машинкой и немедленно начал печатать. Ри принесла нам кофе. Это единственное, что Ри вообще могла сделать на кухне.
Что же мне оставалось? Я сел спиной к Теду, стал стучать по клавишам, совершенно не понимая, что именно делаю.
Я написал рассказ, который назвал «С человеческим лицом».
Тед написал рассказ, который назвал «Такой большой».
Мэри получила все три рассказа вечером следующего дня. Не помню, как назвал свой рассказ Брэдбери. Помню только, что рассказ был выше всех похвал.
Написан в 1948 г., опубликован в 1948 г.
Ирвинга Боммера любят все
Ирвинг Боммер задумчиво-печально шел за девушкой в зеленом платье и услышал нечто совершенно фантастическое.
Комплимент.
Толстая цыганка, растекшаяся всем телом по каменной ступеньке перед входом в свою замызганную лавочку, подалась вперед и крикнула: «Эй, мистар!» Затем, когда Ирвинг замедлил шаги и взглянул на нее и на витрину, забитую сонниками и книгами по нумерологии, цыганка прочистила горло, издав звук, который можно услышать, перемешивая комковатую овсянку.
– Эй, мистар! Да, ты, красавчик!
Ирвинг чуть не споткнулся, резко остановился и посмотрел вслед девушке, исчезающей вместе с зеленым платьем за углом и из его жизни.
На мгновение его словно парализовало. Он не смог бы покинуть место, где услышал столь восхитительный комплимент, даже… даже если бы сам Хамфрис, заведующий отделом хозтоваров в «Универмаге Грегворта», сейчас материализовался перед ним за невидимым прилавком и повелительно щелкнул пальцами.
Ну конечно же. Некоторые находят такие шутки забавными. Некоторые, особенно женщины… Бледные щеки Ирвинга стала медленно заливать краска, и он, обычно медленно соображающий, стал напряженно подыскивать ответ – умный и сокрушительный одновременно.
– А-а-ах! – начал он, понадеявшись на импровизацию.
– Поди сюда, красивый мистар, – велела цыганка без тени иронии. – Заходи – и получишь то, чего так сильно хочешь. У меня это есть.
А чего он хочет сильнее всего? Откуда она может знать? Даже он, Ирвинг Боммер, представлял себе это весьма смутно. Но все же он двинулся следом за толстой, покачивающейся при ходьбе цыганкой и вошел в лавку, скупо обставленную тремя складными стульями и столиком для бриджа, на котором расположился покрытый мелкими трещинками хрустальный шар. Перед драной простыней, завешивающей вход в заднюю комнату, играли пятеро детей на удивление близкого возраста. Когда цыганка повелительно цыкнула, они проворно высыпали на улицу.
Усевшись на складной стул, который немедленно накренился под углом сорок пять градусов, Ирвинг задумался над тем, что он здесь делает. Ему вспомнилось, что сказала миссис Нэгенбек, когда он снял у нее комнату: «Опоздавшим жильцам – никаких ужинов. Никогда», а поскольку сегодня в отделе хозтоваров проводилась ежемесячная инвентаризация, он уже был и опоздавшим, и голодным. И все же…
Никогда нельзя знать заранее, чем может обернуться общение с цыганами. В проницательности им не откажешь. Их стандарты красоты отлиты не по голливудским формам; они потомки расы, бывшей космополитами еще во времена Пилата; они могут распознать такие вещи, как благородство души и… возможно, даже привлекательность – житейскую, зрелую привлекательность, если ее так можно назвать.
