Раскрыв глаза, он снова оглядел улицу. По-прежнему ничего, кроме этого осознания глубоко в душе. У этого осознания был привкус, который Тристан не перепутал бы ни с чем на свете.
Сюзанна.
Именно так она называла себя. Выбрала это имя вместе с темными волосами и карими глазами. Столько ночей он сидел в дверях убежища – или смотрел в окно – и видел, что Сюзанна тоже сидит у себя. Что она делает здесь? Темная улица молчала.
Тристан со вздохом отступил назад и отвернулся от окна. От движения рана на плече заныла. Он застыл, чувствуя, как боль прорывается через ключицу и стекает по руке. Ему стало нечем дышать.
– Тристан? – Он поднял взгляд и увидел в двери Дилан. Она заглядывала внутрь. – Что ты делаешь?
– Да так, смотрю в окно. Мне не спалось.
Он помолчал. Вот он: момент, когда он может рассказать Дилан про Сюзанну. Однако Тристан его упустил. Сюзанна была проводником, а не призраком. Ее присутствие в мире не причинит им вреда. Если она сумела пробраться в мир живых, если у нее появился шанс пожить настоящей жизнью, его это никак не касалось. Судьба Сюзанны была в ее собственных руках.
– Пойдем ко мне, – пробормотала Дилан.
Отбросив мысли о Сюзанне, Тристан пересек комнату и положил руку на талию Дилан, уводя ее в коридор.
– Да, пойдем, – согласился он. – Мне надо тебя обнять.
Они прокрались в комнату. Дилан жестом показала, чтобы Тристан лег первым, и с глубоким вздохом устроилась рядом.
– Как ты? Болит?
– Немножко, – признался Тристан. – Твоя мама дала мне обезболивающих.
Дилан фыркнула:
– Удивительно, что она не заставила тебя страдать.
Она помолчала.
– Я боялась, что она тебя выгонит.
– Я тоже так думал, – сказал Тристан. – Да она и сейчас может.
Дилан не стала спорить.
– Если так, то я пойду с тобой.
– У тебя не будет особого выбора, – вздохнул Тристан. – Прости.
– Ты же знаешь, что я не против этой нашей связи. – Дилан пожала плечами.
Он не был в этом виноват. Откуда ему было знать, что так получится? Да и, по правде сказать, ей нравилось, что они связаны вместе – ну, за исключением случаев, когда она сходила с ума от ужаса, или ее тошнило, или ногу разрывало от боли.
– Я не об этом, – сказал Тристан.
Дилан нахмурилась.
– Когда мы пришли из пустоши, то оставили дыру, и через нее в мир залетают призраки. Залетают и убивают людей. Я должен был знать…
– Я не видела никакой дыры. А ты?
– Ты ее почувствовала, – пробормотал он. – Ты сказала, что чувствуешь, будто тебя что-то тянет. Это была пустошь: она пыталась засосать тебя обратно.
– А, – сказала Дилан. – А я думала… ну, не знаю… что там будет какой-то портал, или отверстие, или что-то такое.
– Ты ведь помнишь, что оба мира выглядят на стыке одинаково, – напомнил он ей.
– Но ты что-то видел?
Тишина.
– Не видел, – сказала она. – Ты понял, что что-то не так, когда я сказала, что странно себя чувствую. Но это не значит…
– Еще как значит, Дилан. Я знаю, что там дыра. Как еще ты объяснишь появление призраков?
На это у нее не было ответа.
– Ну ладно, все равно ты его убил, – возразила она, пытаясь смотреть на вещи с оптимизмом.
– Того одного – да.
– Одного? Ты думаешь, он пролетел не один?
– Не знаю, – признался Тристан. – В твоем мире я их не чувствую так, как чувствовал в пустоши. Этого я заметил, только когда он уже прыгнул на меня.
– То есть мы не можем выследить их… И этот призрак тебя почти прикончил.
– А вот и нет, – возразил Тристан.
Его мужская гордость явно была задета.
– Ты мог истечь кровью, – мягко произнесла Дилан. – И истек бы, если бы я не вызвала «Скорую». Ты не можешь сражаться с ними так же, как в пустоши.
Он что-то проворчал. Дилан приняла это за согласие.
– Итак, – продолжила она. – Выходит, мы ничего не можем сделать?
Она произнесла это утвердительно, но звучащее в голосе сомнение – и растущее дурное предчувствие – превратило фразу в вопрос.
– Кое-что можем, – ответил Тристан. – Я могу попытаться закрыть дыру. Чтобы больше никто в нее не прошел.
– Но как?
Тишина. Абсолютная, мертвая тишина.
– Как, Тристан?
– Вернусь обратно.
– Нет, – резко сказала она. – Нет. Нет, ни в коем случае. Нет.
Слова ее прозвучали слишком громко, но ей было все равно.
– Ты меня слышишь? Нет.
– Дилан…
– Я сказала – нет, Тристан. Нет. Все, разговор окончен.
– Ш-ш-ш! – Тристан прижал палец к ее губам и повернулся на здоровый бок.
Теперь они лежали лицом к лицу. Он продолжал несильно давить ей пальцем на губы.
– Я не хочу с тобой спорить. Я просто… я хочу побыть с тобой вместе.
Все злые слова, которые Дилан собиралась бросить в Тристана, застряли у нее в горле. Он был прав. Она почти потеряла его сегодня. Ей пришлось смотреть, как кровь заливает ему джемпер и футболку, стекает по коже, – и она ничего не могла поделать. Она была совершенно беспомощна.
А теперь он лежал рядом с ней, теплый и живой.
Этого было достаточно.
Взявшись за нижний край его домашней футболки, Дилан поцеловала кончики его пальцев. И еще, и еще. Он отнял руку и прижался к ее губам своими. Дилан поцеловала и их. Забыв про его плечо, она придвинулась к нему, стараясь оказаться как можно ближе, насладиться его теплом.
Пробежала ладонью вверх по его груди и почувствовала, как бьется его сердце. Стук напомнил ей, что они оба живы. Какое волшебное, непостижимое чудо.
Все остальное не имело значения.
С остальным они справятся – завтра.
19
– Тристан? – Она слегка толкнула его в здоровое плечо. Прошло уже два дня с тех пор, как его заштопали. Теперь дружеский толчок был ему не страшен.
– Ммм? – Тристан повернулся к ней, одним глазом следя за улицей.
– Обещаю, что мы разберемся с призраками, когда ты поправишься. А пока можешь…
– Могу что? – Тристан взглянул на нее сквозь пряди светлых волос.
– Можешь притвориться, что ты обычный мальчишка с обычными проблемами. Хотя бы на день?
Дилан схватила его за руку и сжала.
Они должны были встретиться с отцом Дилан в маленьком итальянском ресторанчике в паре кварталов от дома. Джоан настояла, чтобы они – раз уж она сама не может присоединиться – не уходили далеко.
