Если бы Дилан так опозорилась, то насмешкам не было бы конца.
– Все хорошо, Дилан.
– Врешь.
В голосе Дилан зазвучали злые нотки, потому что злость была лучше печали – а ей было так грустно, что она была готова заплакать. Но делать это посреди кафетерия она не собиралась. Так-то.
– Давай выкладывай.
Тристан вгляделся ей в лицо – видимо, понял, что она говорит совершенно серьезно. Или, может, заметил подозрительный блеск в глазах, сколько бы она ни убеждала себя, что на самом деле злится. Злится, именно что!
– Не поступай так со мной, – сказала она со слезами в голосе. – Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Ты пообещал.
– Не здесь. Слишком много людей.
– Поверь, никто не будет слушать, – возразила Дилан.
Теперь, когда он согласился говорить, голос ее звучал спокойнее.
– Что случилось?
Он поджал губы.
– Опять это странное чувство.
– Будто за нами наблюдают?
– Да, но я не могу объяснить толком… У меня словно покалывает шею сзади, но потом я оборачиваюсь – и ничего нет.
– Как думаешь, кто это может быть?
– Я начинаю думать, что, может, это не кто, а что.
– Что? – Дилан нахмурилась. Внезапно сердце у нее ушло в пятки. – Призрак? Ты думаешь, нас преследует призрак?
– Нет. – Тристан энергично замотал головой. – Призрак на такое бы не пошел. Не тот образ мыслей. Вернее, у них вообще нет мыслей.
– А что же это тогда?
– Не знаю. – Он нахмурился. – Поэтому и переживаю. Я подумал, вдруг… – Он помедлил.
– Продолжай. – Дилан слегка пнула его под столом.
– Я подумал, вдруг это те существа, которых ты встретила, когда пересекла черту. Помнишь?
Помнит ли она? Да если бы она могла забыть. Она была в отчаянии, сердце ее было разбито. Тристан солгал ей, предал ее, покинул у черты – и… это существо появилось из ниоткуда и сказало, что Дилан должна пойти с ним. У нее в памяти всплыло имя: Келус. Существо было похоже не то на человека, не то на ангела, только без крыльев и нимба. Яркий белый свет – вот что Дилан запомнила лучше всего. Она не могла сфокусировать взгляд на лице, на каких-то конкретных чертах, но подумала, что этот Келус очень красив.
– Но что им тут делать? – спросила она. – Думаешь, они тоже нашли дыру и прошли внутрь?
– Нет. – Тристан покачал головой. – Они не заходят в пустошь. Пока ты не рассказала мне, я даже не знал, что они существуют.
– Так что же им тут-то делать?
– Искать нас. – Тристан помрачнел. – Или, если точнее, меня.
Он увидел, что она не поняла, и продолжил:
– Я ведь оставил свой пост. Нарушил свой долг. Может, они пришли забрать меня обратно.
– Ну что ж, очень жаль, – резко ответила Дилан. – Только я тебя не отдам.
Ей необязательно было видеть, как мрачно сжал рот Тристан: она и так знала, что все не так просто.
– Не уверен, что у меня есть выбор, Дилан.
Она на секунду задумалась о Келусе, пытаясь облечь свои смутные впечатления в слова.
– Знаешь, Тристан, может, твой опыт на пустоши искажен присутствием призраков.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, другая сторона загробной жизни… она прекрасна. Келус напомнил мне ангела. Я была в безопасности. – Она пожала плечами. Это было лучшее объяснение, на какое она способна. – Я не думаю, что они отправят посланника, чтобы наказать тебя за любовь. Так понятнее?
– Да и нет, – ответил Тристан, глубоко задумавшись над ее словами. – Это чувство… будто за мной следят. Это явно не дружелюбный взгляд. Темный, злобный.
– Думаю, это не одно из тех существ.
– Ага, – согласился Тристан. – Наверное, что-то другое. Что-то новое.
– И что нам делать?
– Не знаю.
Глаза у него потемнели от тревоги.
– Но я думаю… Если мы закроем дыру, которую проделали между мирами… исправим то, что сотворили, это может помочь.
– Ладно. Как только мы оба окончательно поправимся, вернемся в тоннель и попытаемся заделать дыру. Если сумеем сбежать от мамы. – Дилан подумала про Джоан, которая со времени последнего происшествия не спускала с них глаз, наблюдая, точно ястреб, за каждым движением. – Мне в последнее время не спится. Все думаю о том, что в наш мир проникли призраки.
– Я тоже. – Тристан слегка наступил ей на ногу, чувствуя, что на них поглядывают. – Однако твоя мама отпустила нас сегодня на вечеринку, может, она потихоньку расслабляется.
– И то правда. Думаю, пока нам надо держаться настороже: может, застанем твоего наблюдателя врасплох. И тогда… Не знаю. Может, сразимся с ним.
Тристан задумчиво кивнул, и Дилан поняла, что он по-прежнему переживает. Она тоже волновалась – однако откровенность Тристана сняла с ее души огромный груз. Больше всего она боялась, что у него по-прежнему есть от нее тайны. Он был ее вечной любовью; был для нее всем миром. Ей нужно было, чтобы он доверял ей, верил в нее – так же, как она верила в него.
– А без этого никак?
– Да. Никак.
Дилан оторвала еще скотча и подняла взгляд.
– Не вертись. Нужно, чтобы получилось ровно, а то будет совсем не то.
Приклеив последний кусочек, она выпрямилась и отошла на шаг полюбоваться своим шедевром.
– Ну что?
Тристан выглядел как мученик, которого приговорили к повешению. Хотя нет: как мученик через десять лет после повешения. Длинные белые полоски, которые Дилан налепила на его одежду (черные узкие джинсы и черная водолазка), выглядели роскошно, но для полного эффекта…
– Погоди-ка. – Протянув руку к стене, она щелкнула выключателем.
Полоски засветились в темноте, и черный наряд Тристана исчез: остался только скелет. Неподвижный скелет, раздраженно сложивший руки на груди.
– Идеально!
Тристан неразборчиво проворчал, и когда Дилан снова включила свет, он все еще стоял, надувшись.
– У тебя был выбор, – напомнила она. – Ты мог быть Смертью, и тогда Скелетом была бы я.
– Нет, – тут же возразил Тристан, как и в тот раз, когда она впервые предложила. – Я больше не хочу видеть твое мертвое тело, даже если это шутка.
– А еще мы могли нарядиться как Берт и Эрни. Ну, помнишь, с «Улицы Сезам».
Это был запасной вариант. Она рассмеялась, вспомнив лицо Тристана, когда показывала ему картинку.
– Я делаю это ради тебя. – Тристан посмотрел на себя в зеркало. На лице его ужас смешивался с решимостью.
