Он резко замолчал.
– Почему? – переспросила девушка.
– Просто так. Я был рядом, вот и все.
Глаза Васи сузились.
– Тебе не нужно было забирать его. Я могла спасти его.
– Он умер ради тебя, – возразил Морозко. – Он хотел этого. И он был рад уйти. Он тосковал без твоей матери. Даже твой брат об этом знал.
– Но тебе ведь все равно, да? – вспылила Вася. В этом заключалась проблема: не в смерти ее отца, а в огромном безразличии ледяного демона. – Наверное, ты навис над постелью моей матери, чтобы отобрать ее у нас. Потом ты увез моего отца. Однажды на твоем седле окажется Алеша, и я тоже. И все это значит для тебя меньше, чем вдох!
– Ты сердишься на меня, Василиса Петровна? – В голосе Морозко было лишь легкое удивление, тихое и неизбежное, похожее на снегопад в стране без весны. – Думаешь, если бы я не забирал людей во тьму, смерти бы не было? Я стар, но мир был еще старше, когда я впервые увидел луну.
К своему ужасу, Вася почувствовала слезы на щеках. Она отвернулась и разрыдалась, уткнувшись лицом в свои руки. Она оплакивала своих родителей, няню, дом, детство. Он все отнял у нее. Или не он? Он был причиной или вестником? Она ненавидела его. Она мечтала о нем. Но все это не имело значения. Так можно было ненавидеть или желать небо, и это особенно ее злило.
В еловых ветвях мелькнула голова Соловья. «С тобой все хорошо, Вася?» – спросил он, тревожно принюхиваясь.
Вася попыталась кивнуть, но лишь беспомощно мотнула головой, зарывшись лицом в руки.
Соловей тряхнул гривой. «Это ты сделал, – сообщил он ледяному демону, прижав уши. – Исправляй!»
Вася услышала вздох Морозко и его шаги. Он обошел костер и опустился перед ней. Вася не взглянула на него. Через миг он мягко убрал ее пальцы от мокрого лица.
Вася попыталась нахмуриться, с ее ресниц капали слезы. Что он мог сказать? Ему, бессмертному существу, не понять ее боль.
– Прости меня, – неожиданно сказал Морозко.
Вася кивнула, вздохнула и сказала:
– Я так устала…
Морозко кивнул.
– Знаю. Но ты очень смелая, Вася.
Он поколебался, а затем наклонился и нежно поцеловал ее.
Вася почувствовала мимолетный вкус зимы: дыма, хвои и смертельного холода, а потом тепло и быструю невыносимую сладость.
Но все прошло. Морозко отодвинулся от нее, и миг они вдыхали дыхание друг друга.
– Отдыхай, Василиса Петровна, – сказал он. Он поднялся и вышел из кольца света.
Вася не пошла за ним. Она чувствовала растерянность, пылкость и страх одновременно. Она была вся в синяках, у нее болело тело. Конечно, она хотела пойти за ним. Конечно, она хотела пойти к нему и потребовать, чтобы он объяснился… но она заснула с ледяным кинжалом в руке, ощущая вкус хвои на губах.
* * *
«Что теперь?» – спросила кобылица, когда поздней ночью Морозко вернулся к ней. Они стояли у костра под елью. Горящие угли отбрасывали дрожащий свет на лицо Васи, которая спала рядом с дремлющим Соловьем. Жеребец пробрался под ель и лег рядом с ней, словно гончая.
– Не знаю, – прошептал Морозко.
Кобылица толкнула своего хозяина, как жеребенка.
«Ты должен рассказать ей, – заявила она. – Расскажи ей все: о ведьмах, талисмане с сапфиром и лошадях у моря. Она достаточно мудра и имеет право знать. Иначе ты лишь играешь с ней. Ты как раньше используешь девичьи сердца в своих корыстных целях».
– Разве я не былой повелитель зимы? – спросил Морозко. – Я хотел осыпать ее золотом и чудесами и затем отправить домой. Я и сейчас должен это сделать.
«Если бы ты только мог отправить ее домой, – сухо сказала кобылица, – и стать приятным воспоминанием. Но вместо этого ты здесь, вмешиваешься. Если попытаешься отправить Васю домой, она не уйдет. Ты здесь не хозяин».
– Неважно, – резко сказал он. Он не посмотрел на Васю. – Это… последний раз. Она сделала дорогу своим домом. Теперь это ее жизнь, а не моя. Она жива. Я оставлю ее, она будет носить украшение и помнить обо мне, пока жива. Когда она умрет, я передам камень другой. Вот и все.
Кобылица не ответила, а лишь фыркнула в темноте.
9
Дым
Когда Вася проснулась утром, Морозко и кобылица уже ушли. Их словно здесь и не было. Возможно, ей все приснилось. Но затем она заметила следы копыт, сверкающий кинжал рядом с седлом и пухлые седельные сумы. Теперь кинжал не напоминал лед: лед словно превратился в бледный металл. Он был вложен в кожаные ножны, украшенные серебром. Вася села и хмуро уставилась на все вещи.
«Он сказал тренироваться с кинжалом, – заметил Соловей. Жеребец подошел к ней и теперь обнюхивал ее волосы. – И что на морозе он не будет держаться в ножнах. И что люди с оружием в руках умирают быстрее, поэтому прошу тебя, не носи его на виду».
Вася подумала о руках Морозко, поправляющих ее хватку на клинке. Она подумала о его губах. Неожиданно она вспыхнула и пришла в ярость из-за того, что он поцеловал ее, оставил дары и исчез, не попрощавшись.
Соловей не сочувствовал ее гневу. Он фыркал и тряс гривой, готовый отправиться в путь. Расстроенная Вася нашла хлеб и мед в суме и поела, забросала костер снегом, и он быстро потух. Она пристегнула сумы к седлу и ловко взобралась на коня.
Версты оставались позади. У Васи были целые дни, чтобы окрепнуть, помнить… и стараться забыть. Но одним утром, когда солнце озарило верхушки деревьев, Соловей вскинул голову и испуганно встал.
Вася удивленно вскрикнула – и увидела тело.
Это был крупный мужчина, но теперь его борода покрылась инеем на морозе, а замерзшие глаза отрешенно смотрели в пустоту. Он лежал на алом от крови снегу.
Вася нерешительно спешилась. Подавив тошноту, она поняла, от чего погиб мужчина: от удара меча или топора по шее. Удар разрубил мужчину до ребер. Вася испытала огромное отвращение, но сдержалась.
Она дотронулась до его оледеневшей руки и заметила следы. Мужчина до последнего пытался спастись.
Но где же были убийцы? Вася попыталась проследить шаги мужчины. Свежевыпавший снег слегка припорошил их. Соловей пошел за ней, нервно дыша.
Деревья резко кончились, и Вася оказалась на краю расчищенного поля. Перед ней была сожженная деревня.
Васе снова стало плохо. Деревня была очень похожа на Лесной Край: избы, амбары и бани, деревянная ограда и зимние поля, усыпанные пнями. Но эти дома превратились в пепелище. Частокол был свален и теперь лежал, как раненый олень. Дым дрожал над лесом. Вася уткнулась носом в свой плащ. Издалека доносился плач.
«Те, кто это сделал, ушли», – сказал Соловей.
«Но не так давно», – подумала Вася. Тут и там поле было усеяно небольшими кострами, которые крестьяне не успели погасить. Вася запрыгнула на спину Соловья.
