И этот человек елейно говорил о союзе и неблагодарности Дмитрия, когда его руки по-прежнему были в русской крови…
Нет. Это не он. Невозможно. И все же… Мог ли человек быть послом и разбойником? Был ли он самозванцем?
Люди Дмитрия быстро удалились из дворца. Город беззаботно шумел на пороге праздника: смех, крики, обрывки песен. Люди расступились перед великим князем и начали выкрикивать его имя.
– Мне нужно поговорить с тобой, – решительно сказала Вася брату. Она крепко вцепилась в Сашину руку. – Сейчас.
Перед ними появились ворота терема Дмитрия, уже горели первые факелы. Касьян с любопытством посмотрел на Васю: брат и сестра о чем-то шептались.
– Хорошо, – ответил Саша после некоторого колебания. – Пойдем в терем князя Серпуховского. Здесь слишком много ушей.
Прикусив губу, Вася дождалась, пока брат быстро извинится перед хмурым Дмитрием, и пошла за ним.
День угасал. Золотистый свет превращал башни московских теремов в факелы, тени сгущались у дверей. Пронизывающий до костей ветер свистел между зданиями. Теперь Вася едва держалась на ногах в водовороте улиц: столько людей сновало туда-сюда, смеясь, хмурясь или поеживаясь на холоде. Лампы и раскаленное железо разглаживали ледяные горки, горячие блины шипели в масле. Вася не сдержала улыбки, услышав шлепки и свист летящих снежков под небом, на котором быстро разгорался закат.
Когда они подошли к загону Соловья в тихом уголке двора Ольги, Вася снова проголодалась. Заметив ее, Соловей вскинул свою белую голову со звездой на лбу. Вася перелезла через ограду к нему. Она обняла жеребца, расчесала гриву пальцами, дала ему обнюхать руки. Все это время она пыталась подобрать слова для разговора с братом.
Саша прислонился к забору.
– С Соловьем все хорошо. Что ты хотела мне сказать?
Первые звезды зажглись на небе, которое окрасилось в великолепный фиолетовый цвет. Луна повисла тусклым серебряным изгибом над неровными очертаниями теремов.
Вася глубоко вдохнула и начала:
– Ты сказал, когда мы искали разбойников… тебя удивило, что у разбойников были хорошие кованые мечи, сильные лошади. Тебя удивил мед, пиво и соль в их лагере.
– Да, я помню.
– Я знаю почему, – быстро сказала Вася. – Предводитель разбойников – тот, кто украл Катю, Аннушку и Леночку, – это человек, которого они зовут Челубеем, послом полководца Мамая. Этот один и тот же человек. Я уверена в этом. Посол – разбойник…
У Васи перехватило дыхание, и она замолчала.
Саша нахмурился.
– Невозможно, Вася.
– Я уверена, – повторила она. – Когда я видела его в последний раз, он размахивал мечом перед моим лицом. Ты не веришь мне?
– Было темно, – медленно сказал Саша. – Ты была напугана. Нельзя быть уверенными.
Вася подалась вперед. Ее голос был пронизан напряжением.
– Стала бы я говорить, если бы не была уверена? Я точно это знаю.
Ее брат поглаживал бороду.
– Он рассуждает о неблагодарности великого князя, при этом продавая русских девочек, – взорвалась она. – Это значит…
– Что это значит? – резко перебил ее Саша с внезапным сарказмом. – Великие люди не выполняют грязную работу. Зачем послу скакать по деревням с группой разбойников?
– Я уверена в том, что видела, – вздохнула Вася. – Возможно, он вовсе не посол. Его знают в Москве?
– Знаю ли я тебя? – возразил Саша. Он резко выпрямился. Соловей вскинул голову, услышав хруст снега под его ногами. – Ты всегда говоришь правду?
– Я…
– Расскажи мне, – потребовал монах. – Где ты взяла этого коня, хваленого гнедого жеребца? У отца?
– Соловья? Нет… он…
– Или скажи мне, как умерла твоя мачеха? – не отступал Саша.
Вася вздохнула.
– Ты говорил с отцом Константином. Но это здесь ни при чем.
– Неужели? Мы говорим о правде, Вася. Отец Константин рассказал мне о смерти отца. По его словам, он умер из-за тебя. К сожалению, он мне лжет. Как и ты. Священник не признается, почему ненавидит тебя. Ты не сказала, почему он считает тебя ведьмой. Ты не сказала, где взяла этого коня. И ты не сказала, почему тебе взбрело в голову отправиться в медвежью берлогу зимой и почему отец так глупо пошел за тобой. После недели в пути я ни за что не поверю в твое безумство, и я не верю в глупость отца. Ты лжешь. Я хочу знать правду.
Вася молчала. Его глаза горели в сгущающейся темноте. Соловей напряженно стоял рядом с ней, и ее рука обессиленно гладила гриву жеребца.
– Сестра, правду, – повторил Саша.
Вася облизнула губы. «Меня спас от мертвой няни ледяной демон, который дал мне этого коня и поцеловал в свете костра, – подумала она. – Могу ли я сказать это? Брату-монаху?»
– Я не могу сказать тебе всю правду, – прошептала она. – Я сама едва понимаю.
– Значит, я должен верить отцу Константину? – резко сказал Саша. – Ты ведьма, Вася?
– Я… я не знаю, – сказала Вася с болезненной честностью. – Я сказала тебе все, что могла. И я не лгала, нет. И не лгу сейчас. Просто…
– Ты в одиночку скакала по Руси, одетая как мальчик, на лучшем коне, которого я когда-либо видел.
Вася поперхнулась, попыталась подобрать слова и поняла, что во рту у нее пересохло.
– Твои сумы полны всего, что может понадобиться в пути, у тебя даже есть немного серебра – да, я посмотрел. У тебя нож из хорошей стали. Где ты это взяла, Вася?
– Хватит! – закричала она. – Ты думаешь, я хотела уезжать? Ты думаешь, я хотела всего этого? Мне пришлось, брат, мне пришлось.
– Что? Что ты скрываешь от меня?
Вася молчала. Она подумала о чертях и ходячих мертвецах, подумала о Морозко. Слова не шли.
Саша с отвращением выдохнул.
– Довольно, – заявил он. – Я сохраню твой секрет – и это дорого мне обойдется, Вася. Я по-прежнему сын своего отца, хотя никогда его не увижу. Но я не могу доверять тебе или потакать твоим причудам. Татарский посол – не разбойник. Больше ты не будешь обещать службу великому князю и лгать о своей помощи. Перестанешь говорить, когда должна молчать, и тогда, возможно, за эту неделю о твоем секрете не узнают. Вот что должно тебя тревожить.
Саша ловко перепрыгнул ограду.
– Куда ты? – глупо крикнула Вася.
– Я отведу тебя в терем Ольги, – сказал он. – Ты сказала, сделала и увидела достаточно для одного вечера.
Вася колебалась, она хотела возразить. Но взглянув на прямую спину брата, она поняла, что Саша не услышит возражений. Тяжело дыша, она погладила Соловья по шее на прощанье и последовала за Сашей.
16
Марья-разбойница
Комната Васи в мужской части терема была маленькой, но теплой. В ней было куда чище, чем в тереме Дмитрия. В печи грелось вино, рядом лежали пирожки, слегка обглоданные отважной мышью.
