– Марья Владимировна, полагаю? – сказал он ребенку, не глядя на нее. – Рад знакомству.
Марья изумленно посмотрела на него.
– Мне нельзя разговаривать с мужчинами, – заявила она. – Так говорит матушка. – Она поежилась, но затем храбро подавила страх. – Ох, матушка так рассердится на меня.
– На вас обоих, – сказал Касьян. – Дурак ты, Василий Петрович. Челубей пронзил бы тебя мечом и после извинился бы перед великим князем. Зачем ты взял с собой дочь князя Серпуховского?
– Я не уберег ее, – ответила Вася.
Касьян фыркнул.
– Ты бы и себя не спас, если бы посол взялся за меч, что уж говорить о ребенке. К тому же ее видели. Это тоже плохо: просто спроси у ее матери. Нет, прости меня. Я уверен, ее мать и так тебе все выскажет. И еще… Ты насмехался над Челубеем. Он не забудет этого, хотя и улыбался. При дворе Сарая все улыбаются – пока не вонзят зубы в твое горло.
Вася почти не слушала его: она думала о радости и голоде на лице Марьи, увидевшей большой мир за пределами женской части терема.
– Ну и что, что Машу видели? – с жаром спросила она. – Мы просто покатались.
– Я хотела пойти с ним, – неожиданно вмешалась Марья. – Я хотела посмотреть.
– Любопытство – плохое качество для девочки, – поучительно сказал Касьян. Он едко усмехнулся. – Спроси у Бабы-яги: много будешь знать – рано состаришься.
Они уже почти подъехали к терему князя Серпуховского.
– Что ж, – вздохнул Касьян. – Сегодня ведь праздник? Как будто мне больше нечего делать, кроме как защищать целомудренных девиц от пересудов. – Его голос стал резким. – Спрячь ее в своем плаще, Вася. Отвези в загон для лошадей и жди.
Касьян поскакал вперед, подзывая распорядителя. Его кольца сверкали на солнце.
– А вот и я, Касьян Лютович. Пришел выпить вина с юным Василием Петровичем, – крикнул он.
Ворота уже были открыты в честь праздничного утра. Стражник поприветствовал его. Касьян въехал во двор, за ним следовала Вася, и к ним поспешил распорядитель.
– Возьми моего коня, – важно приказал Касьян. Он спрыгнул на землю и протянул поводья распорядителю. – Василий Петрович сам отведет своего зверя. Увидимся позже, мальчик.
С этими словами Касьян скрылся в тереме, оставив недовольного распорядителя с жеребцом. Он почти не смотрел на Васю.
Вася отвела Соловья в загон. Она не понимала, что сделал Касьян, но когда они перепрыгнули забор, чему Марья очень обрадовалась, Вася увидела Варвару. Женщина бежала к ним с таким выражением белой молчаливой ярости, что обе девочки вздрогнули. Вася поспешно спрыгнула на землю вместе с Машей.
– Пойдемте, Марья Владимировна, – сказала Варвара. – Вас ждут в тереме.
Марья выглядела напуганной, но уверенно сказала Васе:
– Я такая же храбрая, как ты. Я не хочу в терем.
– Ты храбрее меня, Маша, – ответила Вася. – В этот раз тебе нужно идти. Когда увидишь призрака в следующий раз, не забудь спросить, что ему нужно. Он не причинит тебе вреда.
Марья кивнула.
– Я рада, что мы покатались, – прошептала она. – Даже если матушка рассердится. И я рада, что мы перепрыгнули татарина.
– Я тоже, – согласилась Вася.
Варвара крепко взяла ребенка за руку и повела ее прочь.
– Моя госпожа хочет видеть вас в часовне, – бросила она через плечо. – Василий Петрович.
* * *
Вася и не думала ослушаться. Церковь была увенчана куполами, и найти ее было несложно. Вася шагнула под неодобрительным взглядом сотен икон и села на скамью.
Вскоре в церкви показалась Ольга. Тяжелая поступь выдавала ее возраст. Она перекрестилась, склонила голову перед иконостасом и подошла к сестре.
– Варвара сказала, – сказала она без предисловий, – что на рассвете ты провезла мою дочь по городу. Это правда, Вася?
– Да, – согласилась Вася, расстроенная тоном сестры. – Мы покатались с ней. Но я не…
– Пресвятая Дева, Вася! – ужаснулась Ольга. Остатки красок покинули ее лицо. – Ты не подумала о репутации моей дочери? Это не Лесной Край!
– О репутации? – переспросила Вася. – Конечно, я забочусь о ее репутации. Она ни с кем не говорила. Она была правильно одета, ее волосы были покрыты. Люди считают меня ее дядей. Почему я не могу взять ее покататься?
– Потому что это не… – Ольга вздохнула и замолчала. – Она должна оставаться в тереме. Девочки не могут покидать его. Моя дочь должна учиться спокойствию. Ты же взбудоражила ее на месяц, а в худшем случае навсегда испортила ее репутацию.
– Хочешь сказать, она должна оставаться в этих комнатах? В этой башне? – Вася невольно посмотрела на узкое зашторенное окно, массивные ряды икон. – Всегда? Но она храбрая и умная. Ты не можешь…
– Могу, – холодно ответила Ольга. – Не вмешивайся, иначе, клянусь, я расскажу все Дмитрию Ивановичу, и ты отправишься в монастырь. Довольно. Уходи. Развлекайся. День только начался, а я уже устала от тебя. – Она направилась к двери.
Ошеломленная Вася заговорила прежде, чем успела подумать. Ольга замерла, услышав ее голос.
– Ты должна оставаться здесь? Ты вообще выходишь отсюда, Оля?
Плечи ее сестры выпрямились.
– Я вполне хорошо справляюсь, – ответила она. – Я княгиня.
– Оля, – возразила Вася, подойдя ближе, – ты хочешь оставаться здесь?
Ольга развернулась, почувствовав вспышку ярости.
– Дитя, ты думаешь, для нас важно, чего мы хотим? Ты думаешь, я могу потакать твоим безумным выходкам и безрассудной наглости?
Вася молча смотрела на нее, словно онемев.
– Я не наша мачеха, – продолжила Ольга. – И я этого не потерплю. Ты не ребенок, Вася. Просто подумай, если бы ты слушалась, отец был бы жив. Помни об этом и перестань себя так вести!
Вася хотела что-то сказать, но слова не шли. Наконец, она прошептала, вспоминая события за стенами часовни:
– Я… они хотели отослать меня. Отца не было. Я боялась. Я не хотела, чтобы он…
– Довольно, – крикнула Ольга. – Довольно, Вася. Это детские оправдания, а ты уже женщина. Что сделано, то сделано. Но тебе нужно образумиться. Веди себя тихо до конца праздника, во имя любви к Господу.
Губы Васи похолодели. В детстве она представляла свою прекрасную сестру, живущую в тереме, княгиней из сказки с князем-орлом. Но детские мечты превратились в это: постаревшую женщину, властную и одинокую, дверь башни которой всегда была закрыта. Женщину, которая любой ценой сделает из своей дочери послушную девушку.
Ольга взглянула на Васю с усталым пониманием.
– Пойми, – сказала она. – Жизнь лучше и хуже сказок. Ты должна понять это, как и моя дочь. Не смотри на меня, как сокол с подрезанными крыльями. С Марьей все будет хорошо. К счастью, она слишком юна для большого скандала. Надеюсь, ее не узнали. Со временем она поймет свое место и будет жить счастливо.
