Варвара оставила Васю на пороге. Последним, что услышала Вася, был звук засова и ее тихие легкие шаги.
Вася села на кровать, сжала кулаки, но плакать не могла. Она причинила брату и сестре столько неприятностей, поэтому не заслужила слез. «И отцу, – издевался тихий голос в ее голове. – Не забывай о нем – твоя непокорность стоила ему жизни. Ты – проклятие своей семьи, Василиса Петровна».
– Нет, – шептала Вася. – Это не так, не так.
Но она не могла вспомнить, что было верным – в той темной душной комнате, в давящем сарафане, когда перед глазами по-прежнему стояло ледяное лицо сестры.
«Ради них я должна все исправить», – подумала Вася.
Но она не знала как.
* * *
Гости Ольги ушли, как только волнение угасло. Тогда княгиня Серпуховская тяжело спустилась по лестнице в комнату Васи.
– Говори, – велела Ольга, закрыв дверь. – Извиняйся. Говори, что не знала, что это произойдет.
Вася встала, увидев сестру, но ничего не сказала.
– Я говорила, – продолжила Ольга. – Я предупреждала тебя – тебя и глупого брата. Ты понимаешь, что ты наделала, Вася? Солгала великому князю и вмешала в это Сашу. Тебя отправят в монастырь, если повезет, но могут осудить как ведьму, и я ничего не смогу поделать. Если Дмитрий Иванович решит, что я тоже причастна, он заставит Владимира отослать меня. Они и меня отправят в монастырь, Вася. Они отнимут моих детей.
На последнем слове ее голос дрогнул.
Вася смотрела на сестру глазами, полными ужаса.
– Но… почему они отправят тебя в монастырь, Оля? – прошептала она.
Ольга ответила так, чтобы наказать глупую сестру.
– Если Дмитрий Иванович разозлится и решит, что я тоже замешана, он это сделает. Но я не брошу своих детей. Клянусь, я отрекусь от тебя первой.
– Ольга, – прошептала Вася, склонив блестящую голову. – Ты будешь права. Мне жаль. Я… мне так жаль.
Она выглядела храбро и жалко. Внезапно ей снова было восемь лет, и Ольга смотрела на нее с сердитой жалостью, пока их отец порол ее за очередную дурость.
– Мне тоже жаль, – ответила Ольга. Она не лгала.
– Делай, что считаешь нужным, – сказала Вася. Ее голос был хриплым, как у ворона. – Я провинилась перед тобой.
* * *
За пределами терема князя Серпуховского день пролетел в оживленном обмене слухами. Бунт во время праздника – чем не повод для сплетен? Ничего столь интересного не случалось уже много лет.
«Тот юный господин, Василий Петрович. Он вовсе не господин, а девушка!»
«Нет».
«Да, девушка».
«Все видели ее голой».
«Ведьма, не иначе».
«Своим обманом она подчинила даже святого Александра Пересвета. Она тайно была на безумных оргиях в тереме Дмитрия Ивановича. Она получила всех – и князя, и монаха, вертела каждым. В каком грешном мире мы живем».
«Князь Касьян положил этому конец. Он показал ее пороки. Касьян – великий человек. Не грешник».
Сплетни радостно кружились над городом в тот долгий день. Они добрались даже до златовласого священника, который скрывался в монашеской келье от чудищ своей памяти. Он оторвался от молитв, и его лицо побелело.
– Это невозможно, – сказал он своему гостю. – Она мертва.
Касьян Лютович оглядел желтую вышивку на своем кушаке, недовольно сжал губы и не поднял взгляда, когда ответил.
– Неужели? – сказал он. – Значит, это был призрак. Прекрасный юный призрак, которого я показал людям.
– Вам не следовало этого делать, – ответил священник.
Касьян усмехнулся и посмотрел ему в глаза.
– Почему? Потому что вы не видели?
Константин отшатнулся. Касьян расхохотался.
– Не думайте, что я не знаю, откуда ваша мания ведьм, – заявил он. Он прислонился к двери, спокойный и величавый. – Вы провели много времени с внучкой ведьмы, да? Наблюдали, как она растет год за годом, слишком часто видели ее зеленые глаза и дикость, которая никогда не будет принадлежать вам – или вашему Богу.
– Я слуга Господа, я не…
– Ах, перестаньте, – оборвал его Касьян, выпрямляясь. Он мягкими шагами пересек комнату. Константин пошатнулся и чуть не влетел в иконы, которые озаряло пламя свечей. – Я вижу вас, – пробормотал князь. – Я знаю, какому богу вы служите. У него один глаз, не так ли?
Константин облизнул губы, поднял взгляд на Касьяна, но ничего не сказал.
– Так лучше, – молвил Касьян. – Теперь слушайте меня. Вы же хотите отомстить? Как сильно вы любите ведьму?
– Я…
– Ненавидите ее? – расхохотался Касьян. – В вашем случае это одно и то же. Вы отомстите ей – если сделаете то, что я велю.
В глазах Константина блеснули слезы. Он поднял взгляд на свои иконы и прошептал, не глядя на Касьяна:
– Что я должен делать?
– Слушайтесь меня, – ответил Касьян. – И помните, кто ваш хозяин.
Касьян склонился над ним и шепнул в ухо.
Священник вздрогнул.
– Ребенок? Но…
Касьян говорил тихо и спокойно. Наконец Константин медленно кивнул.
* * *
Вася не слышала слухов и интриг. Она сидела в запертой комнате перед узким окном. Солнце утонуло за стенами, и Вася думала, как сбежать и все исправить.
Она старалась не думать, каким был бы день, если бы о ее секрете не узнали. Но ничего не могла поделать с собой: она думала об утраченной победе, жжении вина внутри, смехе и поздравлениях, гордости князя, всеобщем восхищении.
И Соловей…о нем позаботились после скачек? Как он пережил руки конюхов? Возможно, жеребец сопротивлялся, возможно, его убили. А если нет, то где он теперь? Обуздан, связан, заперт в конюшне великого князя?
И Касьян… Господин, который был добр к ней и с улыбкой унизил перед всей Москвой. Вася все ожесточеннее задавалась вопросом: что он получил от этого? И кто помог Челубею выдать себя ханским послом? Кто снабдил всем разбойников? Касьян? Но почему…почему?
У Васи не было ответов. Она думала по кругу, у нее болела голова от сдерживаемых слез. Наконец, она свернулась калачиком на кровати и провалилась в беспокойный сон.
* * *
Она резко проснулась, дрожа, когда наступила ночь. Тени в комнате казались чудовищно длинными.
Вася подумала о своей сестре Ирине, которая была далеко в Лесном Краю. Неожиданно другие мысли наводнили ее голову: о братьях у очага на летней кухне в золотой июльский вечер. О добрых лошадях ее отца и пирогах Дуни…
Вася безудержно разрыдалась, как ребенок, которым она, разумеется, не была. Мертвый отец, мертвая мать, плененный брат, дом вдалеке…
