«Он?» Вася почувствовала ярость, пересекла душную комнату, растолкала толпу и взяла сестру за руки. Священник резко затих.
Вася не думала о нем. Она видела другую черноволосую женщину, другую баню и другого ребенка, убившего мать.
– Оля, живи, – прошептала она. – Пожалуйста, живи.
Ольга пошевелилась: ее пульс забился под Васиными пальцами. Она потрясенно моргнула.
– Головка! – закричала повитуха. – Еще толчок…
Ольга посмотрела на Васю, и ее глаза расширились от боли: ее живот дрожал, как вода в бурю, а потом выскользнул ребенок. Его губы были синими. Он не шевелился.
Тревожная бездыханная тишина сменилась первыми криками облегчения. Повитуха вытерла пену с губ младенца и вдохнула ей в рот.
Младенец безжизненно лежал в ее руках.
Вася перевела взгляд с серого тельца на лицо сестры.
Священник шагнул вперед, оттолкнув Васю. Он вылил масло на голову ребенка и начал таинство крещения.
– Где она? – с трудом проговорила Ольга, протягивая слабые руки. – Где моя дочь? Покажите ее мне.
Но ребенок не шевелился.
Вася стояла в толпе, пот бежал по ее ребрам. Жар ее ярости остыл и оставил вкус пепла во рту. Но она не смотрела на Ольгу. Не смотрела она и на священника. Она не отрывала глаз от фигуры в черном плаще, которая очень нежно подняла окровавленное тело младенца и исчезла с ним.
Ольга закричала в ужасе, и рука Константина упала, закончив ритуал: единственное доброе дело, которое можно только сделать для ребенка. Вася замерла. «Ты жива, Оля, – подумала она. – Я тебя спасла». Но она так ничего и не сказала.
* * *
Уставшие глаза Ольги, казалось, смотрели сквозь нее.
– Ты убила мою дочь.
– Оля, – начала Вася. – Я…
Рука в черной рясе схватила ее.
– Ведьма, – прошипел Константин.
Это слово упало камнем, и по комнате расползлась тишина. Вася и священник стояли в центре безликого кольца, полного красных глаз.
Когда Вася видела Константина Никоновича в последний раз, священник сжимался, когда она велела ему уйти – вернуться в Москву, Царьград или ад, – но оставить ее семью в покое.
Что ж, Константин действительно вернулся в Москву. Он выглядел так, словно подвергся адским мукам, пока добрался сюда. Острые скулы отбрасывали тени на прекрасное лицо, золотые волосы спутались и доставали до плеч.
Женщины молча смотрели на него. Ребенок умер у них на руках, и эти руки дрожали от беспомощности.
– Это Василиса Петровна, – процедил Константин, выплевывая слова. – Она убила своего отца. Теперь она убила ребенка своей сестры.
Ольга закрыла глаза. Одной рукой она бережно поддерживала головку мертвого младенца.
– Она говорит с демонами, – продолжил Константин, не отрывая глаз от ее лица. – Ольга Владимировна была слишком добра, чтобы прогнать лгунью. Вот что из этого вышло.
Ольга ничего не сказала.
Вася молчала. Что она могла сказать в свое оправдание? Младенец неподвижно лежал, сморщившись, как листок. В углу облако пара походило на маленькое толстое существо, и оно рыдало.
Священник метнул взгляд на размытую фигуру банника – Вася могла поклясться, – и его бледное лицо побледнело еще сильнее.
– Ведьма, – прошептал он. – Ты ответишь за свои грехи.
Вася собралась с духом.
– Отвечу, – сказала она Константину. – Но не здесь. Нехорошо делать это здесь, батюшка. Оля…
– Уходи, Вася, – прошептала Ольга. Она не смотрела на нее.
Вася, спотыкаясь от усталости, ничего не видя из-за слез, покорно позволила Константину вывести ее из бани. Он хлопнул дверью, прервав запахи крови и звуки горя.
Льняная сорочка Васи, промокшая и просвечивающая, свисала с плеч. Она почувствовала холод, идущий из открытой двери, и заупрямилась.
– Дайте мне хотя бы одеться, – сказала она. – Или вы хотите, чтобы я замерзла до смерти?
Неожиданно Константин отпустил ее. Вася знала, что он мог видеть каждый изгиб ее тела, твердые соски, просвечивающие сквозь сорочку.
– Что ты сделала со мной? – прошипел он.
– Что я сделала? – переспросила Вася. Печаль ошеломила ее, голова кружилась из-за перехода из тепла в холод. Пот застыл на ее лице. Босые ноги царапали деревянный пол. – Ничего.
– Лгунья! – закричал Константин. – Лгунья. Раньше я был хорошим человеком. Я не видел демонов. А теперь…
– Видите их, да? – Потрясенная и расстроенная Вася могла лишь горько шутить. Ее руки смердели кровью сестры, отвратительной реальностью мертворождения. – Может, вы сами это сделали своими разговорами о демонах. Не думали об этом? Уходите и скройтесь в монастыре. Никому вы не нужны.
Константин был бледен, как Вася.
– Я хороший человек, – повторил он. – Зачем ты меня прокляла? Зачем ты преследуешь меня?
– Я не проклинала вас, – ответила Вася. – Зачем мне это? Я приехала в Москву повидаться с сестрой. Посмотрите, что из этого вышло.
Она спокойно и бесстыдно скинула мокрую сорочку. Если она собиралась выйти в ночь, то не хотела обрекать себя на смерть.
– Что ты делаешь? – выдохнул он.
Вася схватила сарафан, блузу и плащ, брошенные в предбаннике.
– Переодеваюсь в сухую одежду, – ответила она. – А вы что подумали? Что я буду танцевать для вас, как крестьянка весной, пока в бане лежит мертвый младенец?
Константин смотрел, как она одевается. Его кулаки сжимались и разжимались.
Васе было все равно. Она завязала плащ и выпрямилась.
– Куда вы меня отведете? – поинтересовалась она с горькой усмешкой. – Наверное, вы сами не знаете.
– Ты ответишь за свои грехи, – прошептал Константин. В его голосе чувствовался гнев и желание.
– Куда? – повторила она.
– Ты издеваешься надо мной? – Он призвал свое былое самообладание и схватил Васю за руку. – В монастырь. Ты будешь наказана. Я обещал охотиться на ведьм.
Он шагнул к ней.
– Тогда я перестану видеть демонов. Все будет как раньше.
Вася, вместо того чтобы попятиться, приблизилась к нему. Константин явно этого не ожидал. Он застыл.
Еще ближе. Вася многого боялась, но не Константина Никоновича.
– Батюшка, – сказала она. – Я готова вам помочь.
Константин сжал губы.
Она коснулась его потного лица. Священник не шевелился. Ее влажные волосы упали на его ладонь, сжимавшую ее руку.
Вася не шевелилась, несмотря на его мучительную хватку.
– Как я могу помочь вам? – прошептала она.
