– Та новость привела бы в ужас любого, у кого есть сердце! – Она не хотела повышать голос, но это получилось само собой. – На тот случай, если ты забыл, напоминаю тебе, что у тебя оно по-прежнему есть. Твоя жизнь – это бесценный дар. После всего того, что ты повидал, служа своей стране, ты должен понимать это лучше, чем кто-либо другой. Но ты тратишь свою жизнь так, словно она ничего для тебя не значит.
Вон посмотрел на нее с удивлением, но промолчал.
– Разве ты не понимаешь, что должен жить за себя и за всех братьев, которых ты потерял? – продолжила Эбигейл. – Моя сестра погибла. Но если бы она выжила, она не стала бы тратить свое время впустую, боясь жить.
Плечи Вона были напряжены, выражение его лица было бесстрастным.
Эбигейл поняла, что зря ему все это наговорила. Она и так уже его потеряла, а этими гневными словами она лишь заставила его еще глубже уйти в себя.
– Я полностью посвятил свою жизнь работе, – произнес он наконец. – Я делаю все возможное, чтобы быть полезным людям.
– Это благородная жертва. – Бесспорно, ее восхищало то, что он отказался от тепленького местечка в отцовской компании и выбрал для себя профессию врача. – Но жизнь состоит не только из работы, Вон. Надеюсь, что однажды ты научишься получать удовольствие от жизни и найдешь свое счастье.
Вон сосредоточенно смотрел на нее. Взгляд его был бесстрастным, словно он читал историю болезни пациента или изучал рентгеновский снимок.
– Мне жаль, Эбигейл, – сказал он. – Мне хотелось бы, чтобы все было проще, но, к сожалению, все слишком сложно. Прости.
Эбигейл не смогла найти слова, чтобы выразить боль, которую он ей причинил.
– Не провожай, – произнес Вон вместо прощания, повернулся и направился к двери. Руби последовала за ним.
Эбигейл пришлось накрыть рот ладонью, чтобы не позвать его назад. В какой-то момент она обнаружила, что по ее щекам катятся слезы, и она принялась яростно их вытирать. Она не будет проливать слезы из-за мужчины, который прячется за работой, отказываясь от близких отношений с кем-либо.
Отказываясь от любви.
Эбигейл закрыла глаза. Она не может себе позволить влюбиться в мужчину, который никогда не будет готов ответить ей взаимностью. А если она уже в него влюбилась, она будет старательно это отрицать до тех пор, пока ее сердце не перестанет болеть.
Глава 13
Следующим утром Эбигейл с безразличием смотрела на чистый альбомный лист. Ей хотелось что-нибудь нарисовать, чтобы отвлечься от беспокойства за своего будущего ребенка. Она не спала всю ночь, ища в Интернете информацию о проблемах с почками у еще неродившихся детей, и это лишь напугало ее еще сильнее.
Крепче сжав угольный карандаш, Эбигейл вздохнула. Она уже минут двадцать сидела у окна, но вдохновение к ней так и не пришло.
Ей было жаль, что она не может, по крайней мере, выразить на бумаге свой гнев и чувство неудовлетворенности. После долгой бессонной ночи все эмоции куда-то улетучились. Даже гнев улегся после того, как она вчера высказала Вону все, что о нем думает.
Отложив в сторону альбом и карандаш, Эбигейл стала смотреть в окно. Ее вниманием тут же завладела сине-зеленая колибри, зависшая в воздухе над красной поилкой, которую Эбигейл установила в своем саду, чтобы наблюдать за этими красивыми миниатюрными птичками.
Колибри опустилась ниже и погрузила свой длинный клюв в сироп, но даже это зрелище не вызвало у Эбигейл вдохновения.
Сейчас она жалела, что обвинила Вона в том, что он не живет полноценной жизнью. Он борется с посттравматическим стрессом, и ей не следовало упоминать о его погибших товарищах. Это не ее дело. Она бы рассердилась, если бы кто-то сказал ей, как она должна чтить память Аланны.
Ощущая беспокойство, Эбигейл перешла в ту часть мастерской, где она занималась резьбой, и взяла кусок древесины ореха гикори, которому пока не нашла применения. Текстура его была волнообразной и деформированной. Ее линии расходились в неожиданных направлениях. Возможно, однажды у дерева отвалилась ветка и в месте раны образовалось мозольное утолщение.
Эбигейл провела пальцами по наросту, затем надела перчатки, взяла полукруглое долото и начала работать.
Симметричность и ровность линий всегда радует глаз, но и в несовершенстве форм есть своя красота. Разглядывая деформированный материал, мастер тренирует свое воображение и в конце концов превращает недостатки в достоинства, создав из него что-то интересное, привлекающее внимание своей нетривиальностью.
Эбигейл обтесала небольшую колоду со всех сторон, пока она не стала гладкой. В то же время ей удалось сохранить необычную текстуру. Разглядев в ней фигуры, она взяла стамеску и стала развивать зародившуюся в ее голове идею.
В центре был крошечный младенец. Он лежал на тонких, изящных руках, а поверх них была еще пара рук – больших и сильных.
Только когда зазвонил ее мобильный телефон, она осознала, что была так увлечена работой, что не заметила, как прошел час. На мгновение она с надеждой подумала, что это может быть Вон, и ее пульс участился. Но номер на экране оказался незнакомым.
– Алло? – Зажав телефон между ухом и плечом, Эбигейл стала снимать перчатки.
– Эбигейл? – раздался на другом конце линии мужской голос. – Это доктор Хатчинсон.
Ее сердце бешено заколотилось.
– Спасибо, что позвонили. Вы узнали что-то новое? – спросила она, не желая ходить вокруг да около.
– Ничего определенного, – спокойно ответил он. – Но я проконсультировался с коллегой, который специализируется на гидронефрозе – предполагаемом диагнозе вашего ребенка.
Она читала о растяжении почечных чашечек и лоханки, которое может привести к осложнениям. Но если ее малышка будет регулярно наблюдаться у врача, болезнь не будет угрожать ее жизни.
Эбигейл задержала дыхание.
– Подозрения подтвердились или вы исключили диагноз?
– Мы ничего не исключали, но мой коллега согласился со мной в том, что если гидронефроз есть, то в легкой степени.
– Это ведь хорошо, правда? – спросила она, тяжело сглотнув.
– Мы, доктора, всегда рады, когда узнаем о подобных вещах заблаговременно, – объяснил ей он. – Именно поэтому мы так тщательно изучаем снимки. Можете быть спокойны, состояние вашего ребенка не вызывает у нас опасений. Дополнительное обследование не нужно.
Эбигейл испытала такое сильное облегчение, что ее колени начали дрожать и ей пришлось схватиться за подоконник.
– Мы будем наблюдать вашу малышку первые несколько дней после ее рождения, чтобы убедиться, что почки функционируют нормально. Если что-то пойдет не так, мы немедленно вмешаемся, – продолжил доктор Хатчинсон. – О хирургическом вмешательстве речь не идет. Будет достаточно курса антибиотиков.
