— Нет.
— За домом у сортира куча перегноя, копайте да банку с забора снимите, наберете и червей, и личинок.
Пришлось идти копать.
Вернулись, пока Кузьмич занимался самогоном.
— Вот это другое дело. Надеюсь, донки взяли?
— Нет!
— Эх горе-рыбаки. Ладноть, дам.
Он принес пакет с донками с подвешенными колокольчиками.
— Леска 0,5 по два крючка, на большой насаживайте пучок червя, на малый — личинку. И закидывайте к северному берегу. Там глубоко.
— Спасибо, Кузьмич, вернем.
— Так, что еще? Котелок взяли?
— Мы шашлык собирались делать.
— Какая рыбалка без ухи под самогончик?
Он дал им и котелок.
— Теперь всё.
— Лишь бы погода не испортилась, — проговорил Гарин.
Марин сказал:
— Тепло будет, и без дождя.
— Тебе откуда знать? Если даже метеоцентр ошибается.
— Твой центр, может, и ошибается, а мои мослы нет. Они за пару дней до непогоды ныть начинают. Сейчас не болят. Значит, дождя не будет. А не будет дождя, не будет и холода.
— Ну, спасибо тебе. И что бы мы на этом острове без тебя делали?
— Шашлыки жрали да самогон пили. Тоже неплохо, после города.
Уланов взял Марина под руку:
— Как деревня, Кузьмич?
— Благодаря вам нормально. Новый глава района восстановил границы природоохранной зоны, рыбнадзор появляется. Строительство коттеджей запретили. Агеевы вернулись, вон Ерофеевы вернулись, приезжал Петька Серов, тоже подумывает вернуться. А еще Медведев, помнишь, Микола, дочь у них с женой Ольгой бандиты утащили?
— Конечно, помню.
— Приезжал да с собой трех мужиков привозил. Те дома на соседней улице смотрели. Вроде как купить собираются.
— А Вера Голева в Сантово?
— Не-е, в Балаеве.
— Бросила медпункт?
— Работает. У нее с молодым лейтенантом, что был поначалу заместо Ваньки Коробенко, светлая ему память, роман закрутился. Был в медпункте, сказала, вроде по весне свадьбу думают сыграть. И уже живет у лейтенанта. У того однокомнатная квартира в Балаеве. Утром привозит, вечером забирает. Сейчас Верка в две смены трудится. Люди тянутся к ней.
— Понятно, — проговорил Уланов.
Кузьмич с заговорщическим видом проговорил:
— Я вот о чем хотел тебя, Роман, спросить. Деньги-то, что Огурцов перегнал нам, так на счету у Верки и лежат, только в отделении Сбербанка, коммерческий-то банк прикрыли, хорошо, девка успела перевести бабки.
— Ну и что?
— Чего с ними делать-то?
— В смысле?
— Ну вроде как ни за что получены. Дома-то и участки не продали?
— Забирайте себе. Это вам компенсация за то, что пришлось терпеть от банды Огурцова.
— Ты так думаешь?
— Уверен. Снимай со счета, а хочешь оставь.
— Сниму часть. Крышу надобно перекрыть.
Уланов усмехнулся:
— Тогда все причитающиеся тебе деньги снимай. Стоит начать ремонт, крышей не ограничишься.
Кузьмич вздохнул:
— Это точно. А может, и не перекрывать? Ну течет маленько, так только весной да осенью, таз подставил, и ничего. А с другой стороны…
— Решай сам. Деньги твои.
— Эх, лучше бы не было, теперь всю голову сломаешь. Поеду к Василичу, у него совета просить.
— Привет ему!
— Передам.
— И совет проси до того, а не после того, как приметесь за его огненную воду.
— Это разберемся.
— Ну мы поехали, Кузьмич.
— Хорошего отдыха. А бабы ваши, гляжу, базар затеяли, давно, что ли, не виделись?
— Да лет этак пятнадцать.
— Ну, тогда конечно.
Офицеры уложили добытое у Кузьмича в багажник, а точнее, кое-как втиснули. Сели в машину.
Водитель спросил:
— К острову?
— Дорогу-то знаешь?
— Я же местный.
— К острову, Миша, — сказал Гарин, — и не спеши, здесь подвеску в момент оставить можно.
— Да знаю, Борис Борисович.
Уланову не терпелось узнать, о чем так оживленно беседовали в их отсутствие женщины. Но те, как по команде, замолчали. По лицам было заметно: нашли общий язык и без всяких претензий.
«Ниссан», объезжая колдобины, вышел на лесную грунтовку, по ней до параллельной дороги, свернул налево и пошел к реке.
На песчаный берег напротив острова вышли через полчаса.
Покинули салон. Потянулись. Светило солнце, тепло, на реке полный штиль. Благодать да и только.
Гарин взглянул на Уланова:
— Ну, как тебе наша природа?
— Отлично, Боря. Надо найти лодку Кузьмича.
— Не проблема.
Он повернулся к водителю, который выносил из машины сумки, баулы, снасти, палатку.
— Миша!
— Да, Борис Борисович.
— Будь добр, здесь слева в осоке должна быть лодка с веслами, найди ее и пригони сюда.
— Есть.
— Ты официальность оставь для отдела! Мы здесь все отдыхающие.
— Так точно, товарищ полковник.
— Ты неисправим.
Сержант Овсянкин разделся до плавок, вошел в воду, фыркнул:
— А водичка-то холодная.
Уланов сказал:
— Понятное дело, не май месяц.
— А может, тут родники.
Он скрылся в осоке, оставляя за собой прореху.
Вскоре на чистую воду вышла объемная высокая лодка. Работая веслами, сержант подвел ее к берегу, деревянный нос заполз на песок.
— Ваша лодка, Борис Борисович.
— Одевайся, а то застудишь самое главное.
— Не-е, мы, Овсянкины, народ крепкий.
— Оденься, будешь крепким, когда простатит заработаешь.
Сержант подчинился.
Начали перекладывать, что взяли с собой. Резиновая лодка отпала, ее загрузили в багажник «Ниссана». Еще кое-что решили оставить. Гарин хотел оставить удочки, но Уланов воспрепятствовал:
— Пусть будут, побалуюсь.
— Но Кузьмич сказал, что на удочку клева не будет.
— Вот и проверим его слова.
Гарин повернулся к Овсянкину-младшему:
