Он крикнул офицерам:
— Это банда Варана. Я видел его. У него рыл тридцать. У нас командир погиб, заместитель ранен. Старший лейтенант Мишин с западной стороны, с ним Лухонин.
Игнатьев сплюнул:
— Твою мать, и надо было так глупо попасться? И почему командир снял передовой дозор?
Уланов ответил:
— Потому, что немного дальше на поляне должен был быть привал.
— Вот и получили привал. Варан не случайно появился здесь. Кто-то нас слил.
— Что теперь об этом, Влад? Отбиваемся.
— Принимай командование, Улан, ты теперь старший.
Роман выдернул из чехла радиостанцию повышенного радиуса действия:
— Долина! Я — Третий Ясеня!
Командир отряда ответил сразу:
— Долина! Почему на связи Третий?
— Мы попали в засаду. Первый убит, Второй ранен. Заняли оборону на высоте 126,7.
— Какого черта? Откуда засада?
— Хороший вопрос. Я очень хотел бы знать ответ. Требуется срочная поддержка.
— «Воздух» подойдет?
— А другого выхода нет. Мы одни в этом районе.
— Кто мог организовать засаду?
— Четвертый видел Варана.
— Твою мать! У него большой отряд.
— Частью мы уменьшили его, но незначительно.
Стрельба, пробивавшаяся через переговоры, вдруг стихла.
Командир отряда спецназа спросил:
— Что там у вас?
— «Духи» прекратили огонь.
— С чего бы? У них по всем позициям преимущество.
— Не знаю. Высылайте «полосатых». Командиру ведущего связь со мной!
— Держитесь, связываюсь с авиабазой.
— Держимся.
Уланов перевел рацию на связь с каждым бойцом:
— Внимание всем, я — Третий, принял командование на себя. Доложить обстановку!
Ответил Мишин:
— Пятый — Третьему!
— Да.
— Держим с Шестым западный фланг, часть фронта и тыл. Пока противник проявляет себя с фронта. Но замечено движение с запада.
— Тыл, значит, чист.
— Сейчас да, но «духи» окружают нас, это очевидно.
— Экономить патроны. Как Второй?
— Тяжелый.
— Держитесь!
— Принял.
Бармин крикнул:
— Мне тоже на связь выходить?
— Оценил.
Прапорщик находился в нескольких метрах ниже по склону.
Уланов приказал:
— Держи восток, видимую часть фронта и тыла.
— Принял.
Игнатьев спросил:
— Почему «духи» прекратили огонь?
— А хрен их, Влад, знает. Может, окружают, чтобы одновременно ударить по высоте со всех сторон.
— Да, скорее всего, так.
Сзади из леса раздался крик:
— Эй, на высоте! Я — Варан! Старший, ответь!
— Чего тебе? — спросил Уланов.
— Вас только семеро, сейчас способных вести бой пятеро. У меня два десятка. Предлагаю сдаться.
— Ты обкурился, что ли, Варан? Когда мы сдавались?
— Не сдадитесь, уцелевших ждет долгая и страшная смерть. Сдадитесь, обменяю на своих. Ваши взяли пятерых из моего отряда в поселке.
— Пошел ты на хрен, Варан!
— Даю три минуты на принятие окончательного решения, затем пеняйте на себя.
Варан — Хупаев Али, в прошлом таксист, — проявил себя во второй чеченской кампании. Начав с рядового боевика, дошел до полевого командира. Его отличали безжалостность, жестокость, но и бесстрашие. За ним долго гонялись и наконец заперли в доме родного аула, но Хупаев сумел уйти. Как и почему, Уланов не знал. Но ушел, и вот они встретились.
Игнатьев проговорил:
— Хреновые дела, Рома, Варан не берет на понт. Даже если мы выбили треть его «духов», то пара десятков осталась. А нас в реале пятеро. И холм открыт. Будь хоть какие-нибудь укрытия. Что «Волк»-то?
«Волком» называли командира отряда спецназа, подполковника Евгения Андреевича Волкова.
— Обещал связаться с авиабазой, запросить «полосатых».
(«Полосатые», или «Крокодилы», — ударные вертолеты огневой поддержки «Ми‐24».)
— Ну, хоть что-то. Только смогут ли они работать? Мы практически в контакте с противником.
— Значит, перемелют всех.
Три минуты истекли.
— Эй, старшой! Это Варан, твое решение?
— Прежнее, пошел ты на хрен!
— Дурак!
Лес разразился стрельбой. Боевики сумели обойти высоту.
Открыли ответный огонь и спецназовцы. Но только по тем целям, которые были видны. Игнатьев заметил, как с востока, используя маскировку, с высотой сблизился один из бандитов, крикнул Бармину:
— Слава, справа «дух»!
Прапорщик повернулся, перевел ствол «АКС», но в него уже летела граната «Ф‐1». И разорвалась она в каких-то метрах ниже Бармина. Прапорщик даже не вскрикнул. Осколки вонзились в тело, голову, пробили защитный шлем (бронежилеты ввиду длительности маршей спецназовцы не взяли). Это было нарушение, но с ними группа измоталась бы при первом же переходе.
Игнатьев развернул пулемет, ударил по лощине, хотя и не видел «духа», бросившего гранату. Пыль и гарь от взрыва плотно накрыли восточную сторону. Оттуда послышались крики. И не одного человека. Видно, под прикрытием завесы, образовавшейся от взрыва, к холму устремились остальные моджахеды.
Уланов увидел троих, вставших из кустов. У одного пулемет. Дал очередь. Все трое упали на землю.
На связь вышел Мишин:
— Третий! Пятый!
— Да!
— С запада подходит рыл семь. Работает снайпер. Лухонин убит.
— Как убит?
— Снайпер.
— Долго не продержимся. У «духов» гранатомет, скорее всего, с осколочными выстрелами.
— Бей по гранатометчику.
В грохоте стрельбы не было слышно, кто в кого стрелял. Связь с Мишиным прекратилась.
Игнатьев предложил:
— Улан? Прикрыть тыл? Там у нас пусто.
— Прикрывай!
Старший лейтенант отполз назад, повернулся, выставил пулемет в южном направлении. И вовремя. Оттуда вышли пятеро боевиков. Три короткие очереди «ПК», и трое из них задергались в предсмертных судорогах.
Но превосходство боевиков сохранялось.
