— Не слушайте его, — сказал Гарин, — и попрошу разойтись по домам. Совсем скоро здесь будет следственно-оперативная группа, наговоритесь еще.
Народ двинулся к хатам. Здесь привыкли уважать и слушать власть, какой бы она ни была.
В хате Скрябина неожиданно оказалось чисто и уютно. Следил старик за своим жилищем. Во дворе на шестах развешаны сети, сам двор подметен, в сарайчике кудахтали куры. В комнате рядом с русской печью — стол, табуреты, за печью кровать. Диван, в углу телевизор еще черно-белый, экран закрыт кружевной материей, под ногами половики, еще комната, там кровать.
Скрябин сел за стол, выложил собранный в роще порошок, вытянул перед собой натруженные за долгие годы, жесткие руки. Гарин вызвал сержанта, который принес кейс, достали бумагу и ручку.
— Прошу вас, Иван Петрович, подробно описать то, что вы нам рассказали.
— А если путаться буду?
— Ничего, главное, чтобы общий смысл и отдельные факты сошлись.
— Не-е, не смогу, — отодвинул лист Скрябин. — На словах, а лучше по вопросам — пожалуйста, а написать не смогу.
— Ладно, подождите немного.
Гарин достал сотовый, набрал номер.
— Майор Витко, — ответили ему.
— Это Гарин, вы сейчас где, майор?
— На службе, товарищ полковник.
— Передай дежурному, чтобы связался со старшим следователем по особо важным делам. Надо срочно прислать в деревню Луговую — это Балаевский район, недалеко от «Зари» — следственно-оперативную группу.
— А вы сами в деревне?
— Да, я дождусь группу и обозначу задачу.
— Понял.
— Это не все! Запроси у следователя список отдыхавших в Доме отдыха в день пожара. По номерам.
— Если следователь даст эти списки.
— Скажите, я просил. С ним я сам потом объяснюсь.
— Хорошо, попробую. Как передать их вам?
— Сканируй и перешли по электронной почте. Мой адрес на визитке.
— Понял.
— Давайте, майор, я жду.
После разговора Гарин приступил к допросу. Он задавал вопросы, Скрябин подробно отвечал, добавляя что-то от себя, полковник записывал.
Допрос прервал телефонный звонок.
Уланов проговорил:
— Наверное, старший следователь СК.
— Полковник Гарин, — ответил Борис.
Уланов оказался прав.
— Старший следователь по особо важным делам Калонин Герман Андреевич, мне позвонил дежурный по УВД, передал вашу просьбу. С чем это связано?
— С тем, Герман Андреевич, что из рощи у деревни Луговой тянется след тех, кто непосредственно устроил поджог клуба.
— Даже так? И есть улики?
— Есть. А также показания местного жителя.
— Я все понял. Подъеду с группой сам.
— Мне дождаться вас?
— Если возможно, дождитесь.
— Хорошо. Я еще просил списки отдыхавших по номерам.
— И это дежурный передал. Будут списки, правда, пока не понимаю, зачем они вам.
— Поймете, Герман Андреевич.
— Вы что-то недоговариваете, Борис Борисович.
— Я скажу вам одно, Герман Андреевич, в Луговой мы получили шансы раскрыть преступление.
— Выезжаю!
Гарин закончил писать протокол, когда на его смартфон пришло сообщение из УВД.
— Так, что мы имеем? Список отдыхавших. Номер двадцать шестой: Дабиев Чары Довлетович и Котенко Валентина Александровна.
Уланов воскликнул:
— В «десятку», Боря. Игнатьев говорил, что мужика и троицу, которая была в клубе до пожара, в номер двадцать шестой впускала молодая женщина. Теперь я еще раз позвоню.
Он вновь набрал номер Лемехова:
— Приветствую, уважаемый Аркадий Анатольевич.
— Не стоит, слушаю вас.
— Не подскажите, кто такая Котенко Валентина Александровна?
— Ну почему не подскажу? Это секретарь, по совместительству помощник и любовница господина Кубарина.
— Благодарю.
Громкость была максимальной, и Гарин все слышал.
— Ты понял, Боря?
— Кажется, начинаю понимать.
Скрябин подписал протокол. Уланов обратился к нему:
— Иван Петрович. Не могли бы вы оставить нас наедине с полковником?
— Какой разговор? Пожалуйста, заодно кур покормлю.
— Спасибо.
— Не за чем.
Скрябин вышел. Гарин спросил:
— Что ты задумал, Роман?
— Во-первых, мне нужны фото и адреса Кубарина, Дабиева, Котенко, во‐вторых, арест Дабиева и Котенко, а следователь, ознакомившись с протоколом и переговорив со стариком, тут же запросит решение суда об аресте, сыграет против нас.
— В смысле?
— Кубарин узнает о нем и скроется. Но дело даже не в этом. Поджог Дома отдыха сам по себе не влечет никаких серьезных последствий.
— Ну ты дал, Рома! А гибель людей?
— В том и дело, акция массового убийства бессмысленна, если не лежит в русле чьих-то интересов. Очевидно, что за Кубариным стоит кто-то поважнее, и этот кто-то прислал сюда Василя и Степана. Зачем? Устроить кровавую потеху? Так не бывает, Боря. В общем, пока есть время, переписывай протокол, не указывая Дабиева и Котенко. Пусть следственно-оперативная группа работает по наемникам из Москвы.
— Я не понимаю тебя, Роман.
— Нам надо взять Дабиева до того, как следствие выйдет на Кубарина. Узнать, на кого работает последний. И вот когда все сложится, а главное, выяснится причина кровавой акции и кто стоит за этим преступлением, тогда… но об этом, наверное, позже. Сделай так, как я прошу, и переговори со Скрябиным, чтобы не упоминал Дабиева.
Гарин вздохнул:
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь?
— Да. Найти и покарать убийц. Привлечь к ответственности всех, кто участвовал в этой акции. Всех, Боря, а не переславских персоналий.
— Это противозаконно.
— Ладно, действуй по закону, но если от наказания уйдут те, кто принимал решение о массовом убийстве, вини в этом себя. И ты реально будешь виноват.
— Твою мать, Рома, что за игру ты повел?
— Сделай, как прошу, и все узнаешь. Я же забираю твою машину и — в город. Поеду через паром военного полигона, таким образом со следственной группой не встречусь.
— Как я объясню, что у меня нет машины?
— Придумаешь что-нибудь, например, оставил в поселке Алгара, это как раз на востоке.
