Милла Джонс катила тележку с цветами по тихому больничному коридору, стараясь не разбудить спящих пациентов, детей и членов их семей.
Особенно одну семью. Она не просто так пришла сюда сегодня вечером. Она не могла оставаться в стороне, хотя ей пришлось выжидать две недели. Месть требовала терпения, а Милла ждала слишком долго. Конечно, она могла позволить себе эту маленькую задержку после того, чего лишилась. После того как окончательно разуверилась в людях.
Милла прошагала мимо уборщицы, моющей полы, и остановилась у двери палаты Наоми Стил. В тележке было четыре букета для матери новорожденных близнецов и несколько розовых воздушных шаров.
Она не смогла удержаться от возможности расквитаться с семейкой Стил и Миккельсон. Узнав о рождении близнецов, она подкупила больничного волонтера, чтобы самой доставить цветы и шары пациентке. Милла давно отказалась от игры по правилам. Жизнь была слишком суровой. Она изо всех сил пыталась построить для себя будущее, не завися ни от кого.
Поэтому она запретила себе испытывать угрызения совести, когда открыла дверь палаты и заглянула внутрь. В палате никого не было. Из ванной комнаты не доносилось ни звука.
Разочарованно вздохнув, она расставила букеты по палате и привязала воздушные шары к краю кровати.
Она подождет. У нее еще две недели, чтобы разобраться с обеими семьями.
Многие годы она скрывалась от своих врагов. Но, едва не погибнув в лесном пожаре прошлым летом, она решила, что пора действовать. Ей надо следить за собственной безопасностью. Она пришла сюда, чтобы обнародовать правду – причину, из-за которой она покинула Канаду и переехала в Анкоридж. Она хотела выяснить, кто именно разрушил ее жизнь – семья Миккельсон или Стил.
Глава 3
Растянувшись в бордовом кресле, Ройс поднял руки над головой, чтобы размять напряженную спину. Он не сводил глаз со спящей Наоми, ее грудь равномерно поднималась и опускалась. В палате пахло цветами. Темные волосы Наоми разметались по подушке; она казалась умиротворенной.
Но перемирие между ними не продлится долго. Он понимал это очень хорошо.
Персонал больницы сказал ему, что он может спать на раскладном диване, но Ройс был слишком беспокойным. Узнав у соседа о том, как поживает Тесси, он взял планшет и приступил к работе.
В палате было темно, хотя начинало светать. Ночи на Аляске становились короче. Наоми была упрямой и независимой женщиной, но она вряд ли одна справится с двумя детьми, выгуливая их по обледеневшей дороге.
Он уже полюбил ее малышек. Расставание с Наоми было адом, поэтому он не задумывался о том, как расстанется с близнецами. Он не понимал, что уже к ним привязался.
Ройс потер затылок. Они с Наоми не спали почти всю ночь. Время с ней напомнило ему о ночах, которые они провели в постели, планируя рождение близнецов и делясь мечтами о будущем.
Ничего из того, что они планировали, не удалось сделать.
Ни один из них не желал расставаться с Анной и Мэри. Но педиатр сказал, что за девочками всю ночь будет присматривать медсестра, потому что они родились раньше срока и при необычных обстоятельствах.
Ройс не хотел уходить от Наоми. Несомненно, члены ее семьи могли остаться, но он видел, как отчаянно Наоми отстаивает при них свою независимость. Она вряд ли попросила бы их о помощи. Кроме того, они не знали, что ей действительно нужно.
Поэтому он прогнал ее семью, а сам остался в больнице.
И да, он решил торчать в ее палате, потому что как зачарованный смотрел на сияющее лицо Наоми и слушал ее мягкий, успокаивающий голос, пока она говорила со своими детьми.
Когда Наоми начала клевать носом, медсестра тихо напомнила ей, что она должна отдохнуть.
Ройс помог ей вернуться в палату, а потом наблюдал за ней, пока она спала. Дети были в надежных руках. Кому-то надо было присмотреть за Наоми. Проще всего было уйти, но, черт побери, Ройс хватался за любую причину, чтобы остаться.
Он, конечно же, не сможет долго препятствовать ее общению со своей семьей. Но пока солнце не взошло, он будет думать, что между ними все иначе.
Она пошевелила ступнями, и он понял, что Наоми просыпается. Он отлично изучил ее в те дни, когда они занимались любовью все ночи напролет. Когда он имел право обнимать и прижимать ее к себе, утыкаться лицом в ее волосы и вдыхать аромат ее шампуня.
Наоми вытянула руки вверх и осторожно села.
– Мои девочки…
– У Анны и Мэри все хорошо. Медсестра сказала, что их скоро принесут.
– Ты вообще спал?
– Немного.
Он отложил планшет в сторону и налил ей стакан прохладной воды.
– Спасибо. – Она отпила воды. – Я уверена, ты работал всю ночь.
Он не стал этого отрицать. Диаграмма, которую он рассчитывал, светилась на экране планшета.
– Ройс, тебе надо отдохнуть.
– Я посплю. Как ты себя чувствуешь?
– Как женщина, рожавшая близнецов в машине.
– Я попрошу медсестру принести тебе обезболивающее лекарство. – Он начал вставать.
– Я пошутила. – Она махнула рукой, чтобы он снова сел.
– Понятно. Я сам еще не очухался после всего, что произошло.
Она вцепилась руками в простыню, посмотрела на Ройса, потом в сторону и быстро заморгала:
– Прости, если эти воспоминания тебе неприятны.
– Я думаю только о тебе и малышках. А ты? – Он коснулся ее руки и стал по привычке поглаживать большим пальцем внутреннюю сторону ее запястья. – Все в порядке, да?
– Ты имеешь в виду гормональный сбой? – Она провела костяшкой пальца под глазами. – Он может серьезно тебе навредить.
Он насторожился:
– Ты шутишь, да?
– Я дразню тебя. – Она прищурилась и усмехнулась.
– Ясно. – Он постучал пальцем по своему виску. – Мне надо поработать над чувством юмора.
– У тебя хорошее чувство юмора. Просто ты перенервничал. – Она прикусила губу. – Извини, что тебе пришлось пройти через это.
Его резанула печаль в ее словах.
– Тебе не за что извиняться.
– Я думаю о маме и сестре. – Она повела плечами, зеленое больничное платье скользило по ее плечу. – Жаль, что они не увидят девочек. Они могли бы дать мне совет или просто меня обнять.
Он нежно поглаживал ее руку.
Ах, вот оно. Знакомая искра. Ощущение электрического тока между ними. Они посмотрели друг на друга.
Но их воспоминания были недолговечными. Скрипнула дверь палаты – оба вернулись в настоящее. Медсестра принесла близняшек.
Одна из девочек заворчала, когда медсестра осторожно взяла ее из кроватки.
