Gastinel G. Carthage et l’Eneide // Rev. Arch. I. 1926. P.40 sqq.;
Rostovtzeff M. Augustus // Univ. of Wisconsin Studies in Language and Literature. 15. Fig. 1; Idem. Rom. Mitt. 1923/1924. 38/39. S. 281 ff.
Cp.: Csell S. Rev. Hist. 1926. 156. P. 12 sqq.
Надпись на храме, в котором находился этот алтарь, гласит: Genti Augustae P.Perelius Hedulus sac(erdos) perp(etuus) templum solo private primus sua pecunia fecit («Роду Августа поставил этот храм на своей земле и за свой счет П. Перелий Гедул, пожизненный жрец, и он был первым, кто это сделал»). О содержании рельефа см. т. I, с. 58.
2. Один из рельефов алтаря Мира
2. Украшенная скульптурными изображениями мраморная плита из галереи Уффици, Флоренция. Найдена в Риме в 1568 г. Согласно общепринятому взгляду, она представляет собой один из рельефов, располагавшихся у входа в святилище Ага Pads, построенное Августом на Марсовом поле в Риме. Хорошая библиография и превосходное описание рельефов содержатся в работе миссис Стронг «La Scultura Romana da Augusto a Constantino» (1923. P. 38. Fig. VI).
Рельеф представляет собой красивую иллюстрацию излюбленных идей Августа. В центре изображена Terra Mater, сидящая на скале, окруженной цветами и хлебными колосьями; на коленях она держит двух младенцев, между ними на ее платье лежат плоды. Она — воплощение образа Tellus из Carmen seculare Горация (29 sqq.):
Fertilis frugum pecorisque Tellus
Spicea donet Cererem corona;
Nutriant fetus et aquae salubres
Et Jovis aurae
[Обильная плодами и скотом земля
Пусть одарит Цереру короной из пшеничных колосьев;
Пусть питают приплод целебные воды
И легкие дуновения Юпитера.]
Пара домашних животных у ног Матери Земли символизирует земледелие (бык) и пастбищное скотоводство (овца). Две фигуры справа и слева, одна из которых сидит на лебеде, другая — на морском чудовище, являются персонификациями рек и моря или воздуха и воды, или, возможно, тех аигае, о которых говорится у Горация. Я воспринимаю их как комбинацию того и другого; это прекрасные ауры, нежное веяние которых проносится над реками и морями. Ср. подобные фигуры на панцире статуи Августа (Табл. 5) и на патере из Аквилеи (Табл. 12, 1).
Таблица 7
Мировоззрение эпохи Августа
1. Серебряный кубок из Боскореале
1. Один из кубков клада из Боскореале. Найден в руинах виллы близ деревни Боскореале (Помпеи). Париж, Лувр.
См.: Heron de Villefosse A. //Mon. Piot. 1899. 5. Fig. VIII, 2.
Кубок, изображенный на фотографии, представляет собой один из двух парных кубков, украшенных человеческими скелетами; некоторые скелеты изображают знаменитых греческих писателей и философов. Сценка, представленная на этой фотографии, лучше всего отражает идею, заложенную в основе этих декоративных рельефов. В левой части расположен алтарь, на котором лежат два черепа; за ним возвышается стоящая на колонне статуэтка одной из богинь судьбы (рядом с нею надпись Κλωθώ). Над левым черепом — кошелек с поясняющей надписью Σοφία (Мудрость), над правым — соответственно свиток папируса с надписью Δόξαι (Мнения). Свободное поле занимают три больших скелета. Тот, что рядом с колонной, держит в правой руке большой кошель, туго набитый деньгами, а в левой — бабочку (символ души), которую он протягивает второму скелету. Возле кошелька с деньгами выгравировано слово Φθόνοι (Зависть). Второй скелет водружает себе на голову венок из цветов. Между этими двумя скелетами внизу стоит маленький скелетик, играющий на лире, с пояснительной надписью Τέρψις (Наслаждения). Третий скелет разглядывает череп, который он держит в правой руке, в то время как левой рукой он тянется, чтобы сорвать цветок, возле которого стоит надпись Άνθος (Цветок). Между вторым и третьим скелетом тоже помещен маленький скелет, который хлопает в ладоши. Сверху тянется надпись, выражающая основную идею всего произведения: Ζών μετάλαβε, τό γάρ αΰριον άδηλόν έστι («наслаждайся жизнью, пока еще есть время; никто не знает, что будет завтра»).
2. Керамический кубок из Берлинского музея
2. Керамический кубок, покрытый зеленоватой глазурью. Берлинский музей. См.: ZahnR. Κτώ χρώ, 81. Winkelmannsprogr. Berlin, 1921. Taf. I–III.
Человеческий скелет, вокруг него венок, окорок, трубка, флейта и винная амфора. Справа и слева пляшут два пигмея, у одного в руке кошелек. Справа и слева от головы скелета вырезана надпись: ζών χτώ χρώ («приобретай и пользуйся»). Ср.: IG. ХП, 9, 1240 (Aidepsos, Preuner. Jahrb. 1925. 40. S. 39 ff.): бывший судовладелец, окончивший жизнь в качестве капитана корабля, в своей надгробной надписи советует живущим: ζών χτώ χρώ.
Эти два кубка представляют собой типичные образцы большого числа предметов, в которых выражено то отношение к жизни, которое было типичным для позднеэллинистического периода, а в еще большей степени — для раннего периода Римской империи. Можно бы, наверное, и не напоминать о таких известных, часто приводимых с соответствующим толкованием примерах, как маленький серебряный скелетик, украшающий пиршественный стол разбогатевшего выскочки Тримальхиона в романе Пет-рония (Сепа 34, 8). Мы поместили здесь фотографии этих двух кубков только потому, что они служат особенно яркой иллюстрацией тех массовых настроений, которые господствовали в народе, и в особенности в среде состоятельной городской буржуазии, в ранний период империи. Поверхностный налет материализма и особая разновидность тривиального эпикурейства явились естественным следствием мира и благополучия, которые в эпоху Августа пришли на смену превратностям гражданских войн. «Наслаждайся жизнью, пока еще есть время, — гласил их девиз. — Самое лучшее в мире — это полный кошелек и то, что можно купить на эти деньги: еда и питье, игры и танцы. Вот это — настоящее, а умствования философов и поэтов, таких же смертных, как и ты сам, это всего лишь мнения (δόξαι)»; или, говоря словами Тримальхиона: eheu nos miseros, quam lotus homuncio nil est. sic erimus cunti, postquam nos auferet Orcus. ergo vivamus, dum licet esse bene [Увы, нам несчастным, сколь ничтожен всякий человек. Такими будем все, когда нас унесет Орк. Итак, давайте будем жить, пока позволено благоденствовать (лат.)] (Cena 34, 10). Интересно сравнить эту жизненную философию с написанными в стихотворной форме заповедями в эпикурейском духе, обнаруженными на стенах триклиния в доме Эпидия Гименея и вызывающими некоторые ассоциации с Овидием.
