– Ага, мне к доктору, – подтвердила Дарья: толстая, веселая, в необъятном сарафане с рюшами. Беременность ей шла. – Вот начну прямо здесь рожать, не обрадуетесь. Сейчас, я только причиндалы соберу…
Причиндалами она именовала монеты – профессиональные сокровища, которыми часто хвасталась подругам. Ну и клиентам, святое дело. Сразу после школы Дашка выскочила замуж за приятеля своего отца, крупного деятеля мелкой партии. Деятель пылинки сдувал с молодой жены, потакал любым ее капризам и возил на съезды, где знакомил с нужными людьми – а главное, с семьями нужных людей.
Потому что Дарья Тютюнец работала нумизмалетиком.
Монетчиком-экстрасенсом.
«Лечит народ бабками, – зло пошутила однажды Лерка, будучи в дурном настроении. – И от бабок за компанию…»
Профессия нарисовалась не сразу. Сначала Дарья закончила курсы народных целителей при Академии нетрадиционной медицины, получила сертификат мастера ци-гун и магистра астрологии, погрузилась в загадочный «Фиолетовый луч», выяснив цепь перерождений отсюда до древнекитайской поэтессы Вэнь Цзюнь, освоила бесконтактную иглотерапию и наконец пришла к целебной нумизмалетике.
В ее коллекции имелись пропитанные супераурой хитрые денежки, ношение которых облегчало будущие роды и спасало от облысения. Если подержать за щекой серебряный царский пятачок, спадала зубная боль. Пражская крона со щербатым краешком, заряженная Дарьей, способствовала выведению камней из почек. Самодельный штемпель, которым гасили марки – канадский доллар, посаженный на деревянную ручку, – пользовал от импотенции и простатита. Успеху в бизнесе способствовала драхма из Херсонеса.
Короче, от клиентов отбою не было.
– Иду, спешу, бегу, – приговаривала Дарья, сгребая казну с одеяла в сумочку: такую же бокастую, объемистую, как и хозяйка. – Ах вы мои хорошие, ах славные!.. Леруня, ты выздоравливай, я тебе гривенничек, который от ангины, оставлю…
Из-за Дарьиного плеча Лерка скорчила гримасу: копуха, чтоб ее! И показала Даньке лечебный гривенничек, который от ангины. Зажатая между двумя тонкими пальцами, большим и указательным, монетка выглядела смешно.
Тусклый, еще советский гривенник.
С дырочкой. Наверное, шнурок продевать.
– Дай посмотреть, – сказал Данька, чувствуя, что сердце обрывается вниз с девятого этажа.
– Лови!
Он поймал десять копеек на лету. Уставился, словно на привидение: крошечное, никелевое. С дыркой. Этот гривенник, выскочив из-за подкладки чертиком из табакерки, преследует его семь лет. Нелепый, смешной, бесценный гривенник. На ощупь – ничего особенного. С виду – полная ерунда.
– Ой, я ошиблась!
Дарья ловко отобрала у него монетку. Бросила в сумочку, к остальным, взамен извлекла точно такой же гривенник, но без дырки, и отдала Лерке.
– К горлышку прикладывай. Вот тут, сбоку, и тут…
– Где взяла?
Вопрос прозвучал грубо, но Тютюнец на Даньку не обиделась. Наверное, привыкла с клиентами.
– У цыганки купила. Между прочим, за большие баксы. Лерунь, я ускакала…
Она враскачку, колыхаясь ладьей, вылилась в коридор. Там гостью сразу начала провожать баба Нюта: длинный, всеобъемлющий монолог потек по квартире киселем.
– Ты меня поцелуешь? – деловито спросила Лерка, подставляя щеку. – Или инфекции боишься? Не трусь, я не зараза…
Данька с удовольствием чмокнул ее в прохладную щеку, потом – в губы, увлекся было, но мечта Конана-варвара решительно пресекла лишние поползновения.
– Нечего к болящим мосты клеить! Садись, давай свой курсак.
В прошлом году они побывали в одной постели, и все получилось наилучшим образом. В частности, Данька узнал, что свадьбу намечено играть после окончания обоими институтов, не раньше. И не надейся, значит. Если решишь погулять на стороне – гуляй, дело молодое. Будет что вспомнить семейными вечерами. Но без последствий. Данька спросил, какие последствия случаются у мужчин, узнал в подробностях и решил следовать Леркиным советам.
Он привык подчиняться Валерии Мохович и делал это с радостью.
Она научила его завязывать галстук двумя способами и носить шляпу. Она вылавливала в его речи слова-паразиты и безжалостно, пользуясь ядовитой насмешкой как дустом, искореняла. Благодаря ей на полочке в ванной обосновались гель для душа, пена для бритья с авокадо, хороший бритвенный станок и туалетная вода «Gianfranco Ferre». Мама была от нее без ума – от Лерки, естественно, а не от туалетной воды.
Эх, да что там!
– Данила, ты кто по гороскопу? – басом заорала из коридора Дарья Тютюнец.
– Стрелец, – машинально ответил он.
Ответа не последовало. Лишь хлопнула, закрываясь, входная дверь.
Плотней укутав ноги одеялом, Лерка изучала распечатанную им курсовую. Текст курсовой Данька стянул из Интернета, а мечта Конана обещала проверить «запятушки». К сожалению, интернет-рефераты, особенно на спортивные темы, грамотностью не отличались.
– Тема, – вслух прочитала Лерка. – «Объективные и субъективные условия техники выполнения меткого выстрела». М-да… «Определение средней точки попадания (СТП) и внесение поправок в прицел». Обалдеть… Литература: Кинль В.А., «Пуливая стрельба», 1989 год. «Пулевая» через «е» пишется, даже для спортсменов. Корх А.Я., «Стрелковый спорт и методика преподавания», 1986-й… Раритеты. Как раз Чернобыль долбанул. Даниил, не скучай, я пока наискосок гляну…
Данька подошел к окну, откинул гардину. С высоты двор казался игрушечным. Соседи выгуливали собак: больших, мелких, породистых и дворняжек. Он прищурил левый глаз, словно целясь в мраморного дога, аристократа и лентяя, но быстро одернул себя: прекрати! Стыдно целиться в живое просто так, для забавы.
На перилах балконов ворковали голуби.
Он повернулся, собираясь пройтись по комнате, и взгляд случайно упал на Леркины бумаги, грудой лежавшие на столе. Данька не собирался ничего читать. Он и не смог бы, потому что большинство текстов было на английском и немецком – но четыре буквы (цифры? знака?!), жирно распечатанные на верхнем листке…
Сердце оборвалось опять, как с дырчатым гривенником.
В кармане зашевелилась повестка. Извещение, уведомление, служебная записка, дурацкая шутка – как бы она ни называлась в тайной канцелярии, где бумага была выписана, Даньке хотелось называть ее повесткой. Командировка, время, место, выездной куратор Кондратьев П.Л.
Рассказать о повестке Лерке?
В бумаге ничего не говорилось о необходимости хранить тайну. Но чутье подсказывало: болтать не стоит.
– Что это?
– Где? – Закашлявшись, Лерка обернулась через плечо и проследила за его пальцем. – А-а… Мене, мене, текел, упарсин. Иврит.
