— Не понимаю.
— Ты, наверное, думаешь, что я со всеми такая, да?
— Нет, я так не думаю.
— Да и не в этом дело. Тебе уже пора.
— Ты меня прогоняешь?
— Ну, я не скажу, что наша встреча была ошибкой. Все было хорошо. — Вита набралась смелости и посмотрела ему в глаза. — Даже лучше. — Она с нежностью приложила ладошку к груди Глеба и мягко толкнула его к выходу.
Противиться он не стал. Плохо, когда женщина выставляет тебя за дверь до секса, и очень хорошо, когда после. Глеб пытался завести семью, один раз даже подал заявление в загс, но вовремя понял, что такая жизнь не для него. Он не собирался завязывать отношения с Витой. С ней было замечательно, просто супер, только вот продолжения ему не хотелось.
Но во дворе дома как будто кто-то провел ногтями по его сердцу. Очень уж хорошо тут было. Яркие газоны, аккуратно подстриженные кустарники, пышные туи стройными рядами, дорожки, вымощенные камнем. Еще Глебу понравилась беседка, оплетенная со всех сторон виноградной лозой так, что ее можно было обойти по кругу, оставаясь под шатром из листьев. Замысловатая архитектура, каменная кладка. Деревянные скамейки как будто обладали силой притяжения.
Глеб и сам не заметил, как свернул в беседку, сел, раскинул руки и ощутил странное сочетание тепла и прохлады. Ему захотелось хлопнуть в ладоши, чтобы на мраморном столе появился кувшин холодного вина и блюдо с горячими лепешками.
Это легко можно было устроить. На побережье вина ничуть не меньше, чем воды в море. Закупить пару больших бочек, закрыть их в подвале и потихоньку употреблять по вечерам. Утром водные процедуры, баскетбольный щит, после обеда тихий час. И никаких проблем.
Глеб страшно устал от диких нагрузок на свой организм. Каторжный труд принес ему не один миллион не наших денег. Так почему бы теперь не пожить в тишине и покое, ни о чем не думая, вот здесь, рядом с могилами своих родителей, в доме, который он обещал подарить Олесе?
— Никуда я не пойду, — вытягивая ноги, сказал он.
Если Вита вдруг даже вызовет бульдозер, то сдвинуть его с места все равно не получится. Уперся он, в землю врос, корни пустил.
Но Вита не схватилась за телефон, даже понимающе улыбнулась и сказала:
— Понимаешь, у меня есть мужчина. Если он узнает… — В ее голосе звучало самое искреннее сожаление.
— Это был не мужчина, а риелтор.
— Я говорю не о нем. А риелтор, да, был.
— Ты ведь дом продаешь, причем срочно.
— Ты слышал?
— Ставь шестьдесят миллионов. Сбивать цену я не буду.
— Ты не будешь? — Вита вцепилась в него взглядом.
— Если ты очень хочешь продать дом, то я так же сильно желаю его купить.
— А если не хочу?
— Тогда и я не хочу. — Глеб закрыл глаза, изображая равнодушие.
Он готов был к тому, что Вита начнет взвинчивать цену, но что-то не очень хотел идти у нее на поводу.
— Но мне нужно… — Вита подсела к нему, вжала в его бедро ладони.
— А почему срочно?
— Мне нужно уехать. И чем быстрей, тем лучше.
— Если за границу, то проблем не будет. Открываешь счет в моем банке, я сбрасываю на него деньги, ты за границей обналичишь их.
— Миллион долларов?
— Ни рассрочек, ни задержек. Можем прямо сейчас составить договор. Юридическое сопровождение за мой счет.
— Ты это серьезно?
— Более чем. Мне очень хочется обмыть сделку, — с улыбкой проговорил Глеб, взял Виту за руку, легким движением задал ей направление, и она оказалась у него на коленях.
Ему вдруг очень захотелось повторить пройденное. А почему нет? Она же не собирается оставаться с ним. Продаст дом и тю-тю со своим любимым мужчиной. Останется от нее одно воспоминание, такое же приятное, как шум волны, легкое и летучее как дым. Это Олесю он не может забыть.
Ветка едва выдержала тяжесть тела, подвешенного к ней, не сломалась, но согнулась. Женщина с петлей на шее не висела, а стояла на земле. Натянутая веревка не позволяла трупу свалиться в траву. Неподалеку от этого места стояла «БМВ» Гаджиева.
Покойница была опознана по фотографии в паспорте гражданки Юдоловой.
— Не выдержала мук совести? — совсем невесело спросил Шильников, осматривая шею мертвой женщины.
Ветка гуляла, тело покачивалось, но Артемов не спешил укладывать его на землю. Он осматривал пространство, прилегающее к нему, а судмедэксперта больше интересовала причина смерти.
— Такую вот логику нам подсовывают, — сказал Артемов.
— Может, и подсовывают. Но когда затягивалась петля, эта особа была живой.
— Сопротивлялась?
Шильников переключил внимание на руки женщины. Если убийцы держали ее, когда всовывали в петлю, то там должны были остаться синяки. Процесс формирования гематом не очень быстрый, смерть его останавливает, но именно на месте назревающих синяков раньше всего появляются трупные пятна.
Артемов огляделся по сторонам. Горы, покрытые лесом, поляна, окруженная колючим кустарником, на ней это самое дерево. Дорога совсем рядом, но там и днем автомобилей не густо, а ночью и вовсе нет никакого движения. Так что вряд ли найдется свидетель. Да и в брошенной машине скорее всего не будут найдены следы преступников. Криминалист уже в деле, но пальчики наверняка стерты. Хотя чем черт не шутит, пока бог спит. Все возможно.
Артемов уже заканчивал работу, когда появились убойщики майор Гроздьев и старший лейтенант Щелкачев. Оба неторопливые, но при этом почему-то быстрые.
Рослый Щелкачев склонился над трупом, а Гроздьев вынул из кармана пачку сигарет и спросил:
— Сама в петлю полезла или как?
— И за руки ее держали, и за ноги. Синяки, потожировые пятна.
— В машине что?
— Внутри все стерто. Даже пальчики покойной и Гаджиева.
— Плохо.
— На боковинах дверей кое-что осталось.
— Это уже хорошо, — как-то не очень весело сказал Артемов.
Это могли быть отпечатки пальцев Гаджиева или Юдоловой. Скорее всего так оно и окажется. Тогда дело точно зайдет в тупик.
А вдруг все-таки повезет?
Недвижимость всегда в цене. Вопрос только в том, насколько она реальна и когда будет предложена. Но Глебу спешить некуда. Он мог выставить дом на продажу и свалить в Москву. Возможно, ему даже удастся продать его с наваром.
Так он себя утешал, наблюдая за Витой. Не нравилось ему, что ей так не терпится поскорее убраться из города, из страны. Если по ее следу шла беда, то под раздачу мог попасть и сам Глеб. Не исключено, что ему еще придется горько пожалеть о том, что он купил этот дом. Как бы избавляться от него не пришлось.
