Я и не подозревал, что неподвижный, молчащий, погруженный в себя человек может быть так выразителен. Монолог без единого слова. Пантомима без единого жеста. Угроза, приветливость, вопрос, подозрение, бешенство, умиротворение… Не шевельнув и мускулом. Не издав и звука.
Пожалуй, лучше тебя не трогать.
Медики ждут. Один мой звонок, и через три минуты здесь будет реанимационная бригада. Надеюсь, до этого не дойдет. Мы не предполагали такой реакции. Эксперимент задумывался целиком и полностью безопасным. Мы с Ямпольским… Мы не лгали тебе. Просто не сказали всей правды. Это было важнейшим условием чистоты эксперимента. Да, параллельно с тобой работал охотник Карлсон. Из Яминой квартиры. Да, вы не знали друг о друге. Карлсон должен был ссорить, ты — мирить.
Но не ваше предполагаемое воздействие на чат являлось финальной целью.
Ямпольский прав. Ты знаешь, что в юности он брился наголо? Я же, напротив, отращивал ужасающие патлы. Мы учились в одном классе… Извини, отвлекся. Яма — умница. Даже если реакция объектов будет коррелировать с воздействием, сказал он, мы не будем до конца уверены в результате. Объекты могут возбудиться или успокоиться просто так. По личным, неизвестным нам причинам. Синусоида их настроения может частично совпасть с внешним воздействием. Случай еще никто не отменял.
Тогда мы должны провести десятки экспериментов, сказал я. Накопить статистику. Проанализировать. И лишь потом делать выводы.
Ускорим процесс, сказал Яма. Статистика — это хорошо. Но мы пойдем дальше. Чат — косвенный объект. Двое охотников, плюс и минус — вот кто настоящие субъекты и объекты эксперимента. Если есть инфосфера второго рода, если через нее можно получить доступ к инфосфере первого рода… Значит, через нее возможен прямой контакт.
Принцип распределенной сети: минуя центральный сервер. Слышал про P2P-сети? Person to person. Человек с человеком.
Homo homeni lupus est.
Если плюс и минус законтачат напрямую, невзирая на разделяющее их расстояние, не зная друг о друге, и тем не менее узнав друг друга… Тогда мы уверимся в существовании этой сферы. В возможности работать с ней. Исследовать. Пользоваться. А статистику накопим. Потом.
Такие дела, Золотарь.
Давай, возвращайся. Пусть медики спокойно уедут. Яма пишет, с Карлсоном та же морока. Да, чуть не забыл. Ерунда, пустяк, но почему-то меня он смущает. Если тебе доступно сказанное мной, загляни в чат. Красотуля — это охотник Шиза. Носова Алена Дмитриевна. По моей просьбе Чистильщик договорился с ней, что она будет ждать тебя в «котле» — и в указанное время зайдет в чат. Насчет остального она не в курсе. Просто болтает со своими цветочницами.
Не могу сказать, что чувствую себя виноватым. В конце концов, она же не на линии огня. Сидит в сети, язык чешет. Она и раньше ссорилась с чатланками. Яма проверял. Шиза — это его идея. Сперва я не понял, зачем. Подошла бы любая кандидатура. Конечно, лучше знакомая — опросить после эксперимента, то да сё… Но Яма заявил, что Шиза — это рычаг. Если что, сказал он, мы таким образом достучимся до тебя. Может, он и прав.
Разозлись, Золотарь. Только возвращайся, а?
* * *
Лысого бросило к двери.
Он не знал, откуда взялся страх. Мощный, ледяной, властный. Казалось бы, ничего особенного. Просто человек у окна повернул голову. Медленно, словно страдал остеохондрозом. Крылось в обыденном движении черт знает что. Какие-то дикие страсти. Шипение разъяренной кошки, прищур снайпера, оскал клыков.
Лысому даже показалось, что воздух в «студии» стал цветным.
Когда-то, давным-давно, лысому в руки попались воспоминания Мейерхольда. Великий режиссер рассказывал, как в провинциальном городке на Волге он пошел на «Гамлета». Играла гастролирующая антреприза, в главной роли — Мамонт Дальский. Прославленный Мамонт, трагик от Бога. Сидя в зале, Мейерхольд увидел, как на сцену вышел датский принц — старый, толстый, обрюзглый пропойца с сальной копной волос. На публику он не смотрел вовсе. Сделав несколько шагов, Мамонт вдруг повернул голову.
«Из его глаз ударила молния, — закончил рассказ Мейерхольд. — Она попала в меня. И я стал смотреть трагедию…»
За точность цитаты лысый не поручился бы.
Но за молнию — легко.
ЭПИЛОГ
1
Несогласные хоть в чем-то
Несогласных по-любому
Чаще посылают к черту,
Реже посылают к Богу.
Мне их не переиначить,
Не осалить, не ославить…
Не туда послали? Значит,
Не хожу, куда послали.
Не иду в поход за Богом,
Не иду в поход за чертом…
Только что ж за мной, убогим —
Черный с белым, белый с черным?
2
— Есть чем порадовать вас, дети мои! — лихо соскользнув по шесту, Золотарь ворвался в «нижний котел», весь буря и натиск. — К нам едет стажер.
— Шо, опять?!
— Не опять, а снова. Не вижу радости на лицах!
— Если меня с ним на качели поставишь, — буркнул Карлсон, — чур, я плюсом буду.
— Указываешь начальству?
— Ага. Пальцем.
— Его еще тестировать надо. Выяснить базовый знак. Объявится, тогда и поглядим…
Бздын-н-н!
Нож на дюйм вонзился в центр мишени.
— Дискриминация! — пару секунд Карлсон любовался результатом броска. Затем, крутнувшись в кресле, развернулся к «начальству». — Как трипперу, так и тесто, и место. Какой знак изволите, юноша? Етить-колотить! Нас с тобой, между прочим, никто не спрашивал: «Кем желаете быть?» Вогнали в зоосферу, как кол в упыря…
Золотарь погрозил наглецу кулаком. И подумал, что в «Авгиконе» стремительно формируется новый жаргон. «Качели», «триппер», «зоосфера», «плюс-минус»… Некоторые словечки его раздражали.
Особенно — «зоосфера».
То, что официальный термин «невербальная инфосфера 2-го рода» в обиходе не приживется, было ясно с самого начала. Еще после первого «трипа» Ямпольский имел неосторожность выдать в присутствии Карлсона словечко «Золосфера». По имени, значит, первооткрывателя — господина Золотаренко. Добрый Карлсон, естественно, тут же сократил это дело до «зоосферы».
Ляпнет, жиртрест, при посторонних: «Вчера с триппером из зоосферы возвращался…» Объясняй потом, что это за «зоосфера»! И что «tripper» по-английски — «турист» или «экскурсант», и в «котле» так стажеров зовут…
— Тебе еще очень повезло, между прочим. Начали бы мы в сфере воевать…
Золотарь зажмурился — от ужаса или от удовольствия, неясно. И со вкусом закончил:
— Надрал бы я тебе задницу! По-нашему, по-голливудски.
Карлсон хмыкнул.
— Отходняка, — продолжил шеф, — не было. В «нырь-ванну» не вляпались…
