Нанья расхохоталась:
— Крис! Звучит так, будто тебе самому это отношение не нравится! Знай свое место в куче золота, сосунок, и не жалуйся, что с вас дерут втридорога! Так и будет, пока в мире не появится хоть один кровопийца-бедняк или тот, кто зарабатывает деньги тяжелым трудом!
— А я и не жалуюсь, аппетитная кудесница, я констатирую факты. Единственное, что вызывает у меня недоумение, почему они вас с такой легкостью подвели под эту традицию, а не меня под вашу?
— Все из-за твоей сногсшибательной харизмы! — продолжала смеяться Нанья. — Зато кровь тебе продали без проблем. Золотой за пробирку! Мы ж тебя не прокормим, бледненький ты наш подкидыш!
— Мне в первом же замке выдадут любую сумму, а родители потом возместят. Я для вас как бездонный кошелек, если ты еще не поняла. Но я не против питаться бесплатно. Из тебя.
— Только рискни! Сразу шаром в рожу…
— Хватит уже, — устало перебил их Лю. — Сойдемся на том, что пока Кирами нам неприятностей не доставил!
Наньина лошадь зафыркала вместе с ней.
— Так мы и двух дней не едем! И уже ночевали на голой земле вместо мягких кроватей!
Отрава ехала на своей гнедой лошадке немного позади и улыбалась. Каждое слово Наньи при обращении к Крису сочилось злостью, но если хорошенько припомнить, то она и с остальными вначале общалась точно так же. Жаль только, что он сам не знает, что именно Нанья первой приняла его, демонстрируя то же отношение, что когда-то к ней и Лю. А вот Лю, напротив, при всей внешней доброжелательности, был постоянно напряжен. Но Кристофер вел себя прилично, если рассматривать с точки зрения норм приличия кровопийц.
Ночевать они остановились на небольшой полянке, свернув поглубже в лес. Там с дикими зайцами было попроще. Нанья осталась, чтобы варить кашу из шлячки, Отрава ходила кругами и собирала ветки для костра, а Лю и Крис разошлись в разные стороны, предварительно поспорив, кто из них еды первым добудет.
Заприметив за кустами сладкие съедобные ягоды, Отрава сбегала за железной миской. Хищников этим делом не накормишь, но разнообразие рациона лишним не будет. Увлекшись, она споткнулась обо что-то мягкое и завалилась на бугорок. Не ушиблась, но несколько собранных ягод из миски вылетели, поэтому она, не меняя позы, и начала их собирать. Когда бугорок под ногами зашевелился, заверещала что есть мочи и поползла вперед, позабыв о ягодах и миске.
Развернувшись и даже не закрыв рот, она оцепенело смотрела в глаза, торчавшие прямо изнутри мха. Лю уже через пару мгновений оказался рядом. Он быстро осмотрелся, а потом рухнул рядом на землю и схватил за плечи, чтобы удостовериться в ее целости. Подбегала и Нанья, но озиралась по сторонам, чтобы ненароком не нарваться на что-нибудь особенно страшное.
Последним из зарослей вынырнул Кристофер, впивающийся клыками в горло дикого зайца. Видимо, спор он выиграл, но решил, что приятнее самому перекусить, чем получить звание лучшего охотника дня.
Отрава же, так и не найдя подходящих слов, просто указывала пальцем на бугорок с глазами.
— О. Тухляк, — ответил на все ее вопросы Кристофер. — Я ни разу тухляков не видел.
Он подошел к бугру и присел перед ним на корточки. Тот зашевелился активнее, будто поворачивая ту часть, на которой располагались глаза, а потом как запищит нечеловеческим голосом:
— О, кровопийца! Вы еще не передохли все? Ну, тогда чего будили?
Нанья ходила кругами, выпучив глаза и зажимая ладонью рот, чтобы волноваться хотя бы не вслух — сразу видно, что и она с тухляком встречалась впервые.
Один Лю облегченно выдохнул, поднялся на ноги и сказал бодро:
— Прости, что потревожили твой сон! Поверь, не нарочно. Мы уходим, спи дальше.
Поскольку остальные только еще пристальнее вглядывались, и даже Отрава поползла ближе, Лю повторил строже:
— Мы уходим!
На него внимания никто обращать не собирался, когда тут такое! Страх Отравы почти мгновенно сменился на трепет, который только нарастал и уже клокотал внутри. В Тихой Речке она прочитала и узнала о тухляках все, что только можно было узнать. Информация о них была весьма скудной, но это только добавляло любопытства. Люди говорили, что тухляки — это бывшие возвращенцы, достигшие такого уровня мудрости, что это останавливает Великое Колесо Жизни. Зачем перерождаться, если ты уже все понял о жизни, смерти, себе и мире? А кто-то, как Кристофер, считали их пятой расой, никак с возвращенцами не связанной. Но и он не спорил с тем, что тухляки отличаются от всех прочих мудростью — ведь уходят вот так, в леса, чтобы с простыми смертными о банальностях не разговаривать. Или они сразу из-под земли вырастали, являя собой одушевленный вид растений? Но все версии сходились на одном: тухляки знают ответы на все вопросы, просто не всегда хотят делиться своей мудростью с другими.
Теперь Отрава могла разглядеть и его рот, и нос под густым зеленым покровом, а там, дальше, уже утопленное в слое земли и тело. Единственное, что шло вразрез со всеми ожиданиями, — это визгливый раздраженный голос:
— Все, все, посмотрели и будет! Подите-ка вон отседова — спать мешаете!
Но Нанья только еще ближе наклонилась:
— Пусть будет ласкова ночная звезда к твоим детям, тухляк!
— Каким детям, идиотка? — пищал бугор. — Иди, ложись рядом, будем с тобой детей делать!
Отрава уверенно ухватила подругу за плечо и отодвинула, чтобы занять ее место:
— Уважаемый, мудрейший, древнейший тухляк! Для нас большая честь встретить тебя! У меня столько, столько вопросов!
Часть бугорка с лицом теперь повернулась к ней и уставилась зелеными злыми глазками:
— Перевертыш, ты где там? Похоже, ты тут единственный в адеквате! Сделай что-нибудь с этими припадочными!
Отрава только грозно взглянула на Лю и снова обратилась к тухляку — слишком невероятной была эта встреча, чтобы просто так сдаться:
— Ну уж нет! Ты сначала на мои вопросы ответь! Правда ли, что возвращенцы, когда Великое Колесо Жизни останавливается, превращаются в тухляков?
— Спасите, спасите меня! Кажется, я заражаюсь тупостью! — почти отчаянно визжал бугорок.
— Отвечай! — Отрава тоже начала злиться.
Внутри его тела что-то захрустело, но потом дырка на месте рта изогнулась, обозначая ухмылку. На этот раз его визг отдавал медом:
— Правда! Истинная правда! Особенно те, кто прицепится к тухляку, как корни к заднице! Поговори со мной еще, деточка, сразу станешь тухляком!
Его сарказм Отраву так просто с пути познания сбить не смог:
— А нужно ли мне ехать в Столицу? Действительно ли мне предстоит спасти династию, и как это сделать?
Тухляк закрыл глаза, потом открыл, устремив взгляд в небо, а потом заговорил совсем другим голосом — более низким, глубоким, монотонным:
