— Он мне об этом не сообщил, — ответила ей, наблюдая, как быстро женщина приходит в себя.
А она изучала меня. Насколько ей позволяло проклятие.
— Не огонь… Жизнь. Надо же, как интересно распорядилась судьба, — неожиданно хмыкнула женщина и повернулась к моему мужу: — Мать знает?
— Еще нет, — спокойно ответил тот, совершенно не смущаясь и не отрицая того, что подслушивал.
— Интересно-интересно. — По полным алым губам промелькнула странная усмешка. — Надо же, как распорядились боги.
— Кто вы такая? — не выдержав, задала я вопрос.
Терять-то было нечего. А эта дама меня очень сильно беспокоила, если не сказать пугала.
— Сандер представил меня. Здесь, на острове, я почтенная вдова его отца.
— А в Империи? Кем вы были в Империи? — уточнила я.
— Это было так давно, моя дорогая. Уверена, сейчас все обо мне забыли.
Хитрила или лгала? Играла со мной? Зря, отступать я была не намерена.
— Но вы знали моего отца!
— Знала? — Короткий смешок, бьющий по натянутым нервам. — Я сама, лично, будучи сопливой девчонкой, помогала появиться Арнольду на свет. Империя запомнила меня как Валенсию из рода Огненных, потомка Красного бога. Дочь Филиана Третьего, великого повелителя непобедимой Империи.
— Филиан Третий? — недоверчиво переспросила я, вспоминая учебники истории. — Но этого не может быть.
— Отчего же? — Идеально выщипанная бровь поползла вверх.
— Если вы дочь Филиана Третьего, то тогда…
Ох, сколько же ей лет. Возможно, даже больше, чем нянюшке. Но как она выглядит — такая яркая и броская, что сложно оторвать глаза. Да, такая женщина никогда не будет одна.
— Тогда я, — подсказала госпожа Валенсия, — родная тетка Тангира и твоего отца.
— Мой отец — сын герцога Колдер.
— Не надо юлить, девочка. Я отлично знаю, когда, где и при каких обстоятельствах появился твой отец.
И почему мне показалось, что эти данные у нас не совпадают? По моим сведениям, отец родился через месяц после брака бабушки с герцогом Колдером в поместье далеко от столицы.
— Валенсия! — предупреждающе произнес Сандер.
Было видно, что ему не нравится, куда завел нас разговор.
— Успокойся, дорогой, — пожала плечами женщина. — Девочка имеет право знать правду. Хотя, признаюсь честно, я удивлена, что дорогой племянничек тебя пощадил и оставил в живых.
— Где ваши подруги? Где все придворные дамы? — вновь вмешался Сандер, пытаясь перевести разговор, но ближе не подошел.
«Подруги? Дамы? Надо же, как интересно».
— Я всех отослала, — побормотала Валенсия. — Сам понимаешь, такой день. Нам ведь надо столько обсудить с Тьяной.
— Почему? — вмешалась я. — Почему он должен был меня убить?
— Ты одна из немногих, кто может пошатнуть его власть.
Теперь пришла моя очередь коротко рассмеяться.
— Я всего лишь девчонка из провинции. Для подавляющего большинства меня просто не существует. Я мертва много лет, и меня это более чем устраивает.
— Но что будет, когда они узнают, что ты есть? — В глубине глаз взметнулось красное пламя.
Теперь понятно, почему она так молодо выглядит. Сила крови огненного предка велика, именно она не дала состариться быстро.
Но тогда возник дугой вопрос: разве кристалл не должен был все это забрать? Сандер говорил о полном выкачивании огненной энергии. Тогда почему у госпожи Валенсии она осталась?
Но об этом сейчас спрашивать не стоило. Потом… останемся наедине, и я обязательно поинтересуюсь.
— Ничего, — жестко оборвала я. — Десять лет назад заговорщики тоже так считали. И чем все закончилось? Сколько жизней унесло восстание?
Никто до сих пор не знал. Это глав семей казнили прилюдно, а скольких темными ночами убили без суда и следствия, какое количество людей погибло во время массовых восстаний на широких улицах столицы? А несчастные, сгнившие в застенках Башни смерти? Никто не знал и никогда не узнает точного количества убитых.
— Ты думаешь, это началось десять лет назад? Дорогая моя, все продолжается более шестидесяти лет. Мне ли не знать. Чтобы спасти свою шкуру, я была вынуждена бежать на Каросс. Скажу честно, это не самое плохое место, можно сказать, одно из лучших. Тангиру здесь нас не достать.
У меня на этот счет было совсем иное мнение, но высказать его я не успела.
За нами раздался полный нечеловеческой боли крик. В следующий момент Сандер оказался рядом и закрыл меня спиной, пытаясь отгородить от опасности.
Но мне не надо было смотреть, я и так знала, что случилось.
Сегодня утром, когда я в последний раз видела Аргуса, он продолжал мирно спать, ни на что не реагируя. Смотрящий так привык к моим частым визитам, что даже позволил в виде исключения подойти к тяжелой клетке и коснуться грифона.
— Не боитесь, госпожа? — с сомнением спросил он, глядя, как я осторожно глажу израненную птицу по голове, провожу подушечками пальцев по старым шрамам, которые никак не хотели затягиваться.
— Нет, — спокойно ответила ему, не отрывая взгляда от грифона. — Аргус никогда меня не обидит. А я не дам в обиду его.
— Он потерял хозяина. После такого не выживают и редко восстанавливаются до конца, — продолжил смотритель.
Я рассеянно кивнула, но не стала вдаваться в подробности и говорить, что меня так же сломали. Нам будет чем поделиться друг с другом, встречая новый день. А время лечит. Чуть-чуть, но лечит.
Утром пожилой мужчина уверил меня, что Аргус проспит еще долго и никаких проблем с транспортировкой не возникнет.
Оказался почти прав. Клетку к замку доставили без проблем, все так же по воздуху, на четырех больших грифонах бурого цвета с короткими мощными шеями и сильными крыльями. Но вот дальше…
Один из четырех тросов не выдержал нагрузки и лопнул. Клетка наклонилась, заваливаясь набок и сбивая строй. На землю она не упала, но Аргус хорошо стукнулся о прутья всем телом, всеми незажившими ранами, резко проснулся и забился, ломая крылья и жалобно крича.
— Аргус! — крикнула я, вновь пытаясь к нему пробиться.
Три оставшихся грифона не смогли удержать раскачивающуюся из стороны в сторону клетку и стали медленно опускать ее вниз, четко подчиняясь приказам наездников.
А на земле уже собралась толпа смотрящих со специальными веревками и палками, что не добавляло Аргусу спокойствия. Крик стал яростным и злобным.
«Живым не дамся!»
Я так отчетливо это услышала, что вздрогнула всем телом.
— Что происходит? — недовольно спросила госпожа Валенсия. — Что здесь делает это существо?
