Один раз я уже послужила проводником, и все обошлось (беседы с Синим в чистилище не считаются), значит, надо сделать это еще раз. Другого выхода я не видела.
Красная магия ударила сильно.
Да, в Ферроу был потенциал, и сила была. Яркая, завораживающая, обжигающая.
Девчонка родилась сильной, а теперь, после контакта магии с Оком, стала еще сильнее.
Огонь опалил меня и едва не сбил с ног, только чудом мне удалось устоять. Живительная сила зашипела, забурлила, пытаясь сдержать напор.
«Боги, помогите!» — только и успела подумать, увидев, как темные щупальца, возникшие из морской пучины, тянутся ко мне, хотят схватить и утащить в бездну океана.
Зажмурилась, чтобы не видеть этого, позволила магии перемешаться, забиться в моих руках и выплеснуться прямо в кракена.
Это было больно.
Охнув, я с трудом заставила себя застыть и не закрыться, хотя очень хотелось. Хотелось спрятаться от боли, от пламени, которое лизало мою кожу, от жара огня, при каждом новом вздохе обжигающего легкие.
Но я не могла.
Сейчас многое было поставлено на кон.
Сзади жалобно вскрикнула Ферроу, но она тоже держалась. Не понимала, боялась, но помогала мне, осушая себя чуть ли не до конца.
«Ну же, ну же!»
Наверное, надо было открыть глаза, посмотреть, ведь если я еще жива и стою на песке, все идет хорошо.
Ведь так?
Но было так больно, что даже поднять веки казалось настоящим испытанием.
Снова крик Ферроу, захлебнувшийся в слезах.
Мне так много хотелось ей сказать, приободрить, но я не могла. Сама едва держалась, чтобы не закричать.
— Не… могу… не могу! — последний раз вскрикнула девочка, и поток магии вдруг резко иссяк.
А вместе с ним закончились и силы.
Ноги подогнулись, я упала.
Так и лежала, прижимаясь щекой к мокрому шершавому песку.
Зато получилось открыть глаза для того, чтобы увидеть новое чудо.
Кракена не было, не было щупалец, моря крови и прочих ужасов, которые стоило ожидать.
Из спокойной глади воды один за другим медленно взлетали яркие огоньки и стремились улететь высоко-высоко в небо.
Освобожденные души.
Как же это было красиво.
У меня невольно защипало глаза от едва сдерживаемых слез. А ведь совсем недавно казалось, что жидкости во мне не осталось, все сгорело в огне.
Но это было не так.
Жива.
Живы!
Я заставила себя повернуться на другой бок, нашла взглядом бледное, обескровленное личико Ферроу.
Она сидела на коленях, неотрывно смотрела на океан, а по щекам текли слезы, которые девочка стирала дрожащими окровавленными руками.
— Ферроу.
Она меня будто не слышала.
Приподняться, подползти, обнять так крепко, как можно, насколько хватит сил.
Девочка дрогнула, сжалась и вдруг громко разрыдалась, крепко обнимая и пряча лицо у меня на груди.
— Все хорошо… все хорошо… мы живы. Мы живы. А ты умница. Какая же ты умница, — шептала я осипшим от слез голосом и гладила ее по спутанным волосам.
К нам медленно приближался Стенз, но, увидев мой взгляд, застыл и усмехнулся:
— Вы не понимаете.
От звука его голоса Ферроу задрожала, еще теснее прижалась ко мне.
— Вы предали ее, меня, Сандера.
Пожилой кароссиканец покачал головой:
— Ошибаетесь. Я спасал вас и наследника.
— У вас плохо вышло, господин Стенз. Вы хотели убить ребенка.
— Война требует жертв, — спокойно отозвался тот.
— Но не таких, — твердо ответила я, понимая, что это бессмысленный спор. Каждый из нас останется при своем мнении. — Я лишаю вас всех полномочий.
— Не имеете права, эти полномочия мне предоставил совет.
— Правда? Возможно, и так. Но я имею право посадить вас в темницу до возвращения мужа. На это моих полномочий хватит, не так ли?
— А он вернется?
Я улыбнулась, чувствуя далекий отклик Сандера и его усталое ликование, свободу и легкость, которые могло подарить одно — гибель темного наследника и восстановление пошатнувшегося порядка.
— Да, — ответила твердо. — Он вернется. Совсем скоро. Это победа, господин Стенз. Они справились.
— Вы справились.
Я сдержала свое слово и после возвращения в замок приказала задержать Стенза. Тот не сопротивлялся, смиренно принял мою волю.
Казалось бы, вот оно, счастье. Только нас ждало новое потрясение — исчезновение Фрионы.
Свекровь исчезла с Каросса, не оставив следа или хоть какого-то намека на то, что случилось и где ее надо искать. Пропала и словно растворилась на долгие годы, пока сами боги не свели нас снова.
Сандер вернулся через две недели.
В эти дни я отлично чувствовала мужа, знала, что все хорошо, но тревога не отступала.
Жизнь шла своим чередом.
Кристалл исправно работал. Я пару раз навещала его в пещере, под тихие шепотки охраны подходила и касалась гладкой поверхности камня, приветствуя его. И он отвечал. Словно живое создание, менял свой цвет на более светлый и радостно мигал, доводя застывших в проеме кароссиканцев до сердечных приступов.
Кракенов больше не было.
Я не чувствовала их вблизи границ восстановившейся полноценной завесы. Да, знаю, это совсем не значит, что в будущем Темный бог не создаст новых чудовищ и не натравит их на нас в слепой безумной жажде отомстить.
Но сейчас он был слаб и опустошен из-за разрушения своих планов, поэтому у нас имелось время прийти в себя и набраться сил.
И еще я верила, что мир действительно стал другим. Мне хотелось в это верить.
Каросс праздновал победу.
Каждый вечер — песни, танцы, карнавалы и фейерверки. Жители приветствовали новых героев, слагали новые легенды и сказки, которые потом непременно станут рассказывать своим детям, внукам и последующим поколениям.
Еще я наконец смогла встретиться с советом. В полном его составе. Его члены, как могли, пытались уговорить меня выпустить Стенза из темницы, аргументируя это тем, что острову нужна защита. Но я осталась непреклонной. Есть вещи, которые не стоит прощать.
Еще от совета поступило неожиданное предложение увековечить нас с Сандером и поставить наши гигантские статуи на самой высокой горе Каросса. Чтобы все видели великих защитников.
— Для потомков.
Я в ответ равнодушно повела плечами. Никогда не страдала самолюбием.
