Киллиан приволок Эмриса в одну из ванных комнат, вода в которой оказалась ледяной, словно ее только что начерпали из проруби.
– Ааааа! – возмущенно завопил приятель, ощутив на лице первые капли. – Я тебе все припомню! Я отомщу!
– Если бы ты вел себя иначе…
– Так вот оно что! Ты к ней неравнодушен… – протянул Эмрис. – Она тебе дорога.
– Я заступился бы за любую девушку, будь она хоть прислугой, хоть альдой.
– В этом весь Киллиан Ристон! Воплощенная порядочность и благородство! Ни разу за всю свою жизнь не затащил в постель ни одну горничную! Тебя и чары альды Эдевейн оставили равнодушным потому, что яд любви уже проник в твою кровь! Горький, опасный яд!
– Ты говоришь, как автор дурных сентиментальных романов, и сам же первым посмеешься над этим, когда протрезвеешь.
– А ты не думал, друг мой, что я не желаю трезветь? Мне хорошо и так… В дурмане, в блаженстве, которое тебе недоступно…
– Сейчас у тебя нет выбора, – отозвался Киллиан, опрокидывая на голову собеседника целый ковш холодной воды.
Оставив Эмриса браниться и отжимать мокрую одежду, Ристон направился к гостиной, а по дороге, как втайне и надеялся, встретил Алиту. Нельзя сказать, чтобы она выглядела совершенно невозмутимой, но ему понравилось решительное выражение на ее лице. Увидев Киллиана, девушка остановилась и вскинула на него вопрошающий взгляд.
– Как ваш друг?
– Будет почти в полном порядке, если не напьется снова.
– Рада слышать.
– Он не слишком тебя обидел?
– Не беспокойтесь, альд Ристон. Я не держу на него зла. Бывает и хуже.
– А ты… знаешь о таком на собственном опыте? – осведомился он.
– Простите, но я не хочу говорить на эту тему.
– И все же я должен извиниться перед тобой за него.
– Вы не слишком-то похожи. То есть… Я хотела сказать, кажется, что ваш друг значительно моложе вас.
– У него не было таких поводов повзрослеть, как у меня.
– Но ведь его родители тоже умерли.
– Однако Эмрис не стал главой семьи. Ею всегда оставался его дядя. А все прочие лишь принимали власть Сайласа Торнбрана как должное.
– Понимаю… Что ж, возможно, женитьба станет тем, что поможет его племяннику наконец-то образумиться. А иначе ему непросто придется в дальнейшем.
– Теперь, когда произошло убийство, ты раскроешь свое инкогнито? – поинтересовался Киллиан.
– Пока нет, альд Торнбран против. А мой начальник велел его слушаться. Увы, преклонение перед сильными мира сего не обошло и нашу контору, – со вздохом добавила она, поправляя слегка сползший с плеча вырез жемчужно-серого платья.
Точно завороженный глядя на это движение ее тонких пальцев, Ристон неловко сглотнул. Ему вдруг вспомнилась встреча с Алитой ночью, когда он возвратился с охоты. То, как промокшая от дождя ткань ее светлой ночной сорочки, ничего не скрывая, бесстыдно обрисовывала контуры тела.
Ему оказалась невыносима сама мысль, что кто-либо другой посмеет прикоснуться к ней, что иной мужчина, пусть даже имеющий на то право как жених или супруг, запечатлеет поцелуй на ее губах, которые он сам целовал лишь однажды, в последний вечер в Бранстейне. Но то, что чувствовал Ристон, не являлось обычным вожделением, подобным тому, которое питал перебравший с вином Эмрис чуть ли не к каждой встречной молодой особе в юбке. Нет, эти ощущения, что становились сильнее с каждой новой встречей, были совершенно другими, и избавиться от них не получалось, как ни старайся. Желание видеть ее, оберегать, знать, что она счастлива, не исчезло в разлуке. Совсем наоборот, оно росло и крепло, как посаженное в благодатную почву дерево, которое вопреки всем законам природы готовилось расцвести даже в зимнюю пору.
Затем ожили воспоминания о сегодняшнем утре, но, увы, не о ночи, события которой все еще оставались будто в вязком белом тумане.
– Когда я проснулся в твоей спальне, мы договорились обсудить случившееся позже. Это могло скомпрометировать тебя в большей степени, чем меня. И как порядочный человек я должен…
– Нет! – выпалила Алита прежде, чем он успел договорить фразу. – Пожалуйста, не нужно! Не смейте снова делать мне предложение лишь из чувства долга!
Порывисто развернувшись и точно забыв, куда шла изначально, она торопливо зашагала по коридору. Киллиан едва не последовал за ней, но тут за его спиной послышались шаги. Вздохнув, он бросил взгляд на потолок и пожалел, что здесь действительно не висела омела, целоваться под которой предписывали традиции королевства.
Глава 17
Захлопнув дверь своей комнаты, где стояла уже почти ставшая непривычной тишина, Алита остановилась, слыша, как неистово колотится сердце. Чувства, что обуревали ее в эту минуту, не поддавались никакому описанию. Их нельзя было классифицировать и разложить по полочкам, как папки в архиве. Отрешиться от них тоже не получалось. Они просто существовали, и она ощущала себя подхваченной ими, как неукротимым морским течением, которое несло ее прочь от надежного берега.
«Может быть, он и не собирался ничего такого говорить… – подумала Али, стараясь не смотреть на постель, в которой нынешним утром проснулась не одна. – А я попросту выставила себя на посмешище своим заявлением. Но время вспять не повернешь, и сказанные слова обратно не забрать».
Стараясь перевести мысли на другой путь, она подумала про альда Торнбрана. Его запрет на раскрытие ее личности весьма сильно мешал работе. Одно дело, когда все крутилось лишь вокруг давнего таинственного происшествия, а совсем другое – свежее убийство, которое еще можно раскрыть по горячим следам. Побеседовать с каждым из гостей и слуг по отдельности, пользуясь своими полномочиями, проследить за тем, как проходит обыск всех помещений замка. Впрочем, этим можно заняться и так.
Алита за неимением письменного стола уселась за туалетный и отыскала в одном из его ящичков писчие принадлежности, недостатка которых в замке Торнбран не наблюдалось. Надлежало вкратце записать последовательность событий, наличие возможных алиби, а также собственные наблюдения. Без доктора точное время смерти не определить, но за завтраком альд Броган присутствовал, стало быть, убийство произошло позднее.
Вчерашний вечер… Объявление Сайласа Торнбрана. После него обстановка накалилась. Эмрис взбрыкнул. Только ли дядюшкин план изменить завещание стал тому причиной? Льющееся рекой вино. Танцы, сладко-пряные ароматы и огонь в камине.
Затем утро, слова хозяина о том, что кто-то уже откликнулся на недавний призыв. А после – убийство его поверенного. Альд Торнбран, если не солгал, находился в своем кабинете. Флориана Эдевейн следила за работой прислуги, что приводила в порядок ее платье. Должно быть, в прачечной. Сама Али не покидала свою спальню, а, заслышав шум, вышла в коридор, где столкнулась с князем Чаудхари, который, по его словам, также был у себя. Но перед этим она заметила кого-то еще, промелькнувшего впереди…
