Ошибку быстро исправили. Получив нужные данные, Терешкова заложила их в систему спуска и благополучно приземлилась. Впервые об этом три года назад рассказал конструктор и ученый Евгений Васильевич Шабаров. “Сама я об этом молчала, — улыбается Валентина Владимировна. — А вот Евгений Васильевич решил обнародовать. Так что я могу теперь спокойно об этом говорить”».
Сразу возникает множество вопросов. Дело в том, корабль-спутник «Восток» (3КА) в принципе не мог выполнять какие-либо маневры в космосе, кроме одного — выдача тормозного импульса, разделение отсеков, сход с орбиты. Если по каким-то причинам тормозная двигательная установка не сработала бы, то корабль все равно через несколько дней сошел бы с орбиты за счет торможения в высших слоях атмосферы. В истории известен только один случай, когда корабль отправился на более высокую орбиту (так, видимо, следует понимать слово «туда» из интервью Терешковой) — простейший прототип 1КП из-за сбоя в инфракрасной вертикали 19 мая 1960 года улетел вверх, а не вниз. Однако в поздних версиях «Востока» от инфракрасной вертикали избавились: ориентация корабля была доверена более простому и надежному прибору «Гриф», настраивающемуся по Солнцу. Если же была допущена какая-то ошибка при монтаже системы ориентации, то выявить ее и исправить в летящем корабле было невозможно.
Может быть, журналистка Ячменникова что-то напутала или поняла неправильно? Может быть, имеются другие подробности случившегося на орбите? Обратимся к профильному изданию — специализированному журналу «Новости космонавтики». На 50-летний юбилей полета «Востока-6» его сотрудники взяли интервью у Терешковой, и она подтвердила все ранее сказанное:
«— Были ли у Вас в полете нештатные ситуации?
— Да, была нештатная ситуация, которую я заметила в первые сутки полета, доложила Сергею Павловичу Королеву, “Заре-1” и Юрию Алексеевичу [Гагарину]. Она заключалась в том, что на спуске корабля программа была настроена не на приземление, а на подъем орбиты. Я получила новые данные, внесла их — и все нормально прошло. После полета был большой разбор. Сергей Павлович, великий ученый, конструктор, оплошностей не прощал. Когда я приземлилась, он сказал: “Чаечка, я тебя прошу, не надо об этом говорить”. Поэтому я ровно 30 лет хранила эту тайну. Евгений Васильевич Шабаров (в 1963 г. — зам. главного конструктора ОКБ-1 С. П. Королева), когда к тридцатилетию мы собрались здесь, в Центре подготовки, когда было много народу, и журналистов тоже, сказал: “Вот вы видите эту девочку? (Я уже, конечно, не девочкой была, у меня уже была дочь.) А ведь по моей вине она не вернулась бы на Землю”. Но я вовремя заметила, вовремя среагировала, доложила на Землю. Ошибку исправили. Так что тайна была раскрыта. Я, хоть и говорила, что дала слово Сергею Павловичу Королеву, но вот, не я его нарушила»17.
Новые разъяснения еще больше запутывают вопрос. Что за программа могла быть настроена как на приземление, так и на подъем орбиты? Каким образом Терешкова сумела распознать ошибку в программе, не имея специального образования? К сожалению, Евгений Шабаров умер в 2003 году, поэтому сообщить подробности не может. Однако устройство кораблей серии «Восток» (1КП, 1К и 3КА) ныне хорошо известно, и любой имеет возможность убедиться, что программно-временное устройство «Гранит-5В» осуществляет лишь последовательный запуск систем, а на процесс ориентирования корабля влияния не оказывает. Кроме того, если все было так плохо с «программированием», пилот всегда мог воспользоваться альтернативой, т. е. ручной системой ориентации, чему космонавтов обучали месяцами, вырабатывая у них твердые навыки на этот случай. Не сходится. При всем желании — не сходится!
Остается предположить, что за давностью лет Терешкова подзабыла некоторые подробности своего полета и заменила их более красочными деталями, пренебрегая технической достоверностью: журналисты ведь все равно неправильно поймут, переиначат. Спорить с ней нет необходимости. Сегодня многие документы, связанные с полетом первой женщины-космонавта, включая ее переговоры с Землей и бортовой журнал, рассекречены. Они в целом подтверждают записи, которые Николай Каманин и Владимир Яздовский оставили по итогам орбитального рейса «Востока-6», что позволяет реконструировать картину происшедшего в полном объеме, без ссылок на умершего Шабарова, который, кстати, был заместителем Королева по полигонным испытаниям и технической подготовкой кораблей не занимался.
Орбитальный полет первой женщины-космонавта планировался как парный, т. е. перед ней на орбиту должен был отправиться корабль «Восток-5» с мужчиной — Валерием Быковским. 14 июня 1963 года состоялся его запуск, и все проходило хорошо: космонавт быстро адаптировался к невесомости, вел наблюдения Земли, Солнца, звезд. Несколько раз Быковский опробовал ручное управление «Востоком» и успешно ориентировал его «по-посадочному».
Согласно баллистическим данным, полученным по кораблю «Восток-5», было решено произвести запуск «Востока-6» 16 июня, после полудня. Подготовка ракеты-носителя обошлась без замечаний. Корабль «Восток-6» с Валентиной Терешковой (позывной — «Чайка») вышел на расчетную орбиту. Поначалу казалось, что и дальше все пойдет хорошо — наземные службы отметили собранность Терешковой, четкость ее реплик. Каманин записал в дневнике: «Я очень рад, что не ошибся в выборе первой женщины-космонавта. <…> Терешкова установила радиосвязь с Быковским, отлично провела переговоры с Хрущевым и очень толково докладывает о ходе полета».
Дальнейшее развитие событий показало, что он поторопился с выводами. На вторые сутки, 17 июня, руководители полета обратили внимание на нечеткие уклончивые ответы Терешковой. Ее поведение настораживало и вызывало сомнение в правдивости бодрых рапортов. Позднее женщина-космонавт в докладе Госкомиссии призналась, что первые сутки она практически не ощущала скафандр; затем появились ноющие боли в правой голени, которые не проходили до самой посадки. Ее мучила тошнота, она не могла есть. Из-за проблем с самочувствием Терешкова сорвала программу научных экспериментов: не смогла отвязаться от кресла и дотянуться до укладок с материалами.
В то же время и сам космос подбрасывал сюрпризы: солнечные вспышки привели к «разбуханию» земной атмосферы, и естественное торможение «Востоков» ускорилось. Госкомиссия решила сажать корабль Быковского на 82-м витке (к исходу пятых суток полета), а корабль Терешковой — на 49-м витке (к исходу третьих суток полета). 18 июня женщина-космонавт должна была опробовать ручное управление для того, чтобы в случае отказа автоматической системы ориентации перед спуском взять ситуацию под контроль на текущем витке. Однако ни с первого, ни со второго раза у нее ничего не получилось. Понятно, что руководство полетом озаботилось проблемой. Каманин записал в дневнике: «С Терешковой разговаривал несколько раз. Чувствуется, что она устала, но не хочет признаться в этом. В последнем сеансе связи она не отвечала на вызовы ленинградского ИПа [измерительного пункта]. Мы включили телевизионную камеру и увидели, что она спит. Пришлось ее разбудить и поговорить с ней и о предстоящей посадке, и о ручной ориентации. Она дважды пыталась сориентировать корабль и честно призналась, что ориентация по тангажу у нее не получается. Это обстоятельство всех нас очень беспокоит: если придется садиться вручную, а она не сможет сориентировать корабль, то он не сойдет с орбиты. На наши сомнения она ответила: “Не беспокойтесь, я все сделаю утром”. <…> Поручили Гагарину, Титову, Николаеву <…> на 45-м витке потренировать ее в ориентировании корабля по посадочному варианту (спиной вперед). Ребята подготовили план переговоров с ней, согласовали со специалистами все рекомендации и попытаются ей помочь».
