– Тише, тише! Это же я! – отскочив, Хома испуганно сжался.
– Что тебе надо? – не опуская саблю, угрожающе прорычал Братислав. Его глаза снова стали медленно закрываться. Видимо, атаман сильно устал.
– Мне кажется, Демьян пропал,– тревожно прошептал Хома, стараясь не разбудить остальных.– Он ведь так и не вернулся после того, как расседлал лошадей.
Братислав открыл глаза и медленно сел на кровати.
– А ведь и правда,– атаман задумчиво пожевал губу и, убрав саблю, лег обратно.
Подождав немного, бурсак переспросил:
– Так что будем делать-то?!
– Пес с ним,– наконец вымолвил Братислав, сонно поворачиваясь на бок.– Думаю, Демьян навалил в штаны от страху и удрал, не дождавшись серебра. Спи.
Хома лег на пол возле кровати и испуганно вгляделся в далекий черный потолок.
– Братислав,– снова прошептал он, и атаман вздрогнул, проснувшись.– Ты не потерял мою тетрадь? Мне нужно кое-что посмотреть.
С ворчаньем расстегнув кафтан, атаман запустил тетрадью прямо бурсаку в лицо:
– Что ты собрался читать в темноте? Спи, собака!
Схватив пухлую тетрадь, Хома бережно расправил страницы. Да, в такой темноте действительно было невозможно что-либо разобрать. Поскорей убирая тетрадь за пазуху, бурсак случайно распахнул воротник рубахи. Комнату озарил ровный голубой свет, исходящий от амулета. Запахнув зипун, Хома в тревоге оглянулся, не разбудило ли сияние кого-то из чумаков, но ничего не разглядел дальше нескольких шагов, так как замок поглотила мгла.
Глава X
Ужас ночи
Когда Хома наконец перестал вглядываться в мрачные тени на потолке под залихватский храп атамана и чумаков, он наконец заснул тяжелым, мучительным сном. Снилась ему непроглядная чернота, озаряемая яркими внезапными вспышками, и стены, залитые густой бурой кровью. Ворочаясь во сне, бурсак ощущал странное тяжелое прикосновение, словно кто-то незримый и большой сжимал его горло, вдавливая в пол. Когда ощущение стало невыносимым, Хома проснулся.
В ужасе открыв глаза, он вначале не увидел совсем ничего. Испугавшись, что ослеп, Хома попробовал встать, но тело не слушалось его. Часто моргая, он пробовал глубоко дышать, но легкие словно полыхали огнем, кислорода не хватало, перед глазами плыли яркие круги. Противная слабость разлилась по всему его телу. Вдруг, разрезав ночную тишину спальни, из коридора раздался отчаянный вопль.
Невероятным усилием парень медленно встал на ноги. Голова закружилась, и он схватился за стену, чтобы не упасть. Стена пульсировала под его рукой и была горячей, будто раскалилась от солнца.
«Какого еще солнца?!» – подумал он и в страхе отдернул руку, наконец различив в темноте силуэт кровати. Кровать была пуста. Атамана на ней не было. Приглядевшись, Хома понял, что он в спальне один.
Ужасный крик повторился, превращаясь в протяжное, жуткое завывание. В коридоре послышался топот ног, лязг металла. Через распахнутую дверь промелькнули темные силуэты. Они были чернее, чем сама темнота. Поведя руками, он стал на ощупь выбираться из спальни. Неожиданно в коридоре раздался выстрел. Вскрикнув, кто-то рухнул перед дверью, преградив Хоме выход. Приглядевшись, он опознал одного из чумаков. Глаза чумака глубоко ввалились. Он был мертв. Отпрянув от него, бурсак стал вглядываться во тьму широкого коридора.
Что-то невообразимо страшное творилось вокруг. Словно обезумевшие, между колонн бегали чумаки, размахивая саблями, рубя перед собою воздух и прицеливая ружья в кого-то.
Кто-то раненый лежал на полу, слабо шевелясь и тихо постанывая.
Ударившись о дверь перед Хомой, рядом с ним, пронесся Свирид. Вместо глаз у чумака зияли окровавленные пустые глазницы. В руках он держал расплывшиеся белки глаз.
«Он вырвал себе глаза,– пронеслось у Хомы в голове.– Пресвятая Богородица! Он ВЫРВАЛ СЕБЕ ГЛАЗА!»
Оставаться на месте становилось все опаснее. Уже не раз кто-то грубо толкал Хому или поднимал на него ружье по ошибке, но бурсак чудом успевал отскочить во мрак спальни. Самое ужасное было то, что он никак не мог понять или разглядеть, с кем же сражались чумаки, но буквально кожей ощущал витающее в воздухе зло. Казалось, даже черные стены замка гудели, осуждая, ненавидя тех, кто вторгся в него.
Выставив вперед руки, чтобы случайно не столкнуться с кем-то в темноте, парень сделал рывок и нырнул за круглую колонну.
В темноте все так же слышались крики, стоны, топот и шум сражения. Не понимая, что делать дальше, Хома глубоко вдохнул и осознанно погрузился в бесконечное нечто. Его тело стало проваливаться и…
Сухой ветер обвивал его лицо, стало светло. Откуда именно лился этот ровный, холодный свет, понять было невозможно. Казалось, он проникал отовсюду и ниоткуда одновременно. Звуки и запахи враз пропали. Тело налилось силой и энергией. Он ощутил внутри себя жгучую ненависть и желание убивать. Руки как будто бы стали мощнее и покрылись густой темной шерстью. Испытав это знакомое уже, приятное чувство, Хома кровожадно улыбнулся и огляделся по сторонам.
Вокруг него простирался все тот же замок. Только стены его теперь были не густо-черными, а серыми, как и все вокруг. Они непрерывно шевелились, изменяясь. Из стен то и дело выглядывали мерзкие существа, похожие на бестелесные безглазые тени с огромным ртом, напоминавшим глубокую воронку. Протягивая из стен руки с длинными кривыми пальцами, существа приближали к нему плоские головы, жадно всасывая воздух. Неожиданно закачавшись, Хома почувствовал, как от него словно оторвалась небольшая часть души, залетев в ближайшую воронку. Он бессильно упал на колени. Тогда одно из существ ликующе склонилось над ним. Оно иссушало его каким-то неведомым образом. Силы его уходили, кровь покидала тело.
Ни боли, ни слабости, ни страха бурсак не почувствовал. Сосредоточившись, он закрыл глаза.
Глубоко вдохнув, Хома огляделся по сторонам. Затхлый противный смрад вперемешку с запахом пороха ударил в нос. Глаза вновь едва различали в темноте черные силуэты. Выстрелы и крики раздавались все реже. На полу уже лежало три тела. Бессильно падая на колени, чумаки роняли сабли и в ужасе хватались за головы, словно сходили с ума. Ощущая чудовищную слабость, Хома вдруг понял, что происходило с остальными. Также он вдруг понял, что на него замок действовал гораздо слабее, чем на них.
Потянув за веревочку, бурсак вытащил наружу амулет и благодарно погладил теплый камень, зажав между пальцами. Яркий голубой свет озарил коридор.
Вскинув головы, чумаки медленно, с болезненными стонами поползи на него. Не ожидая такой реакции, Хома поскорее спрятал амулет и стал пятиться назад, к широкой лестнице на первый этаж, пока в темноте не наткнулся спиною на кого-то или что-то.
Молясь про себя о том, чтобы не умереть мгновенно, парень резко отскочил в сторону.
Сурово глядя на него, на лестнице застыл удивленный Язва с саблей в руках. Пухлое лицо чумака было помятым. Вероятно, он так глубоко спал, что пропустил все происходящее. Тучный Язва был бледным и напуганным, но явно держался лучше остальных.
