– Вина Ютенсии и Ликонтии доказана, – сообщил Боуренс, строго глядя на сидевших рядом женщин. – Как выяснило следствие, рано утром королева лично явилась на кухню и отругала поваров за невнимание к гостям. Она велела приготовить для каждой претендентки ее любимое блюдо и оставила список. А позже, когда завтрак уже был расставлен по подносам с надписями, чтобы не перепутать, пришла Жаниста, доверенная фрейлина Ликонтии, и объявила, что ей велено проверить, точно ли исполнено приказание королевы. По свидетельству поваров, они внимательно следили за фрейлиной, пробующей двурогой вилочкой на готовность оладьи и омлеты. Оттого и заметили, как фрейлина что-то быстро сунула в одну из тарелок, но куда точно, определить не смогли, так как стояли в сторонке. Вскоре после этого Жаниста тайно покинула дворец. Она уже поймана, и при ней обнаружено драгоценное колье стоимостью в поместье, кошель с золотом и артефакт, меняющий внешность. Женщина во всем призналась и сообщила, что крохотный фиал ей дала Ликонтия, но в нем якобы был не яд, а приворотное зелье… зачем, ей не пояснили. Но на самом деле во флакончике находилось смертельное зелье под названием «Слюна синей смерти», изготавливаемое из очень ядовитой рыбки. Мало кто знает, что купить и продать его тайком просто невозможно. Ни один алхимик или маг не захочет нарушить правило регистрации особо опасных зелий и за это лишиться лицензии на торговлю. Поэтому все фиалы с ним имеют особый знак мастера, причем на каждом новый. И мы сразу нашли покупателя этого фиала. Им оказался дворецкий Фибиус. Хотя приходил он в лавку алхимика под чужой личиной, мастер его опознал. У них имеются свои, секретные способы.
– Фибиуса допросили? – спросил старший магистр.
– Да, лорд Боуренс, – сообщил Неверс. – Он во всем признался. Оказывается, королева не впервые заставляла его добывать запрещенные зелья, и среди ее покупок несколько фиалов редких ядов, зелья полного подчинения и лишения памяти. Сейчас алхимики цитадели проверяют все ее шкатулки, сейфы и тайники.
– Суду все ясно, – кивнул Боуренс. – Но должен напомнить, что это не единственное преступление Ютенсии. Ее уже судили после смотрин для принца Альгерта за использование на сыне сильного приворотного зелья. Тогда за нее заступился сам пострадавший, и мы сочли возможным ограничиться предупреждением. Да еще советом побыстрее передать не положенную ей корону законному наследнику. Однако королева несколько раз отвечала цитадели невразумительными обещаниями и все тянула время, чтобы, как выяснилось, купить этим символом власти любовь и покорность младшего сына.
– Не может быть! – вскинулась раненой птицей Ликонтия. – Корону она обещала мне!
– Эти обещания не имели никакой силы, – безразлично отозвался Неверс. – Вам же советовали читать законы. На странице второй, пункт третий, сказано, что королем или королевой, имеющими право подавать в цитадель предложения о введении новых либо об изменении старых правил, может быть только урожденный наследник или наследница. После гибели короля цитадель не признала Ютенсию королевой, но устраивать из этого шумиху и тем самым волновать народ никто не собирался. Ей просто позволили тешить свои амбиции, но лишь до тех пор, пока она не преступит законы цитадели. Она это отлично понимала, но, узнав, что большая часть магистров цитадели перебралась на Харгедор, решила взять всю власть в свои руки, раз некому будет поддерживать парламент. Ютенсия даже не догадывалась, что в него входят очень серьезные и умные люди, изучавшие жизнь вовсе не из дворцовых окон, и большинство из них – соратники цитадели.
– Да какая из нее правительница, – жалостливо вздохнула Манефа, – если даже с сыновьями не смогла договориться по-хорошему. Но наказывать ее нужно осторожно, всегда найдутся крикуны, готовые поднять бучу на ровном месте.
– Суд решил отправить Ютенсию в Южный монастырь на целебные источники. Целители считают, что ей необходимо длительное лечение. Сыновья могут навещать мать в любое время, но сама она покинуть монастырь не сможет. Цитадель намерена оградить жителей Тезгадора от ее идей и планов, признанных вредными для общества. А вот Ликонтия, которая могла бы отказаться от участия в замысле свекрови, но добровольно взяла на себя роль палача, поедет в Северную пустошь и будет отбывать наказание наравне с остальными преступницами. Каждый облеченный властью человек должен отвечать за свои действия. И прежде чем сделать шаг, обязан подумать, куда идти, каким путем и с кем.
Не успел он договорить, как за спиной королевы открылся портал и моментально поглотил злобное величество, но радоваться мне почему-то не хотелось. И глядеть на Ренда тоже было неловко, словно это я отняла у него мать.
– Позвольте сказать несколько слов… – раздался вдруг до боли знакомый голос, и я невольно сжалась, как от порыва ледяного ветра.
Но не смотреть не могла и остановившимся взором наблюдала, как с дальнего кресла поднимается неизвестный мне магистр и делает несколько шагов на середину комнаты. И пока он шел, обманчивая внешность стремительно таяла, открывая нашим взорам старшее королевское высочество. Или теперь уже величество?
– Сначала я должен извиниться перед леди Горензо. Простите меня, Элгиния, все ваши беды случились из-за моей неосторожности. Увидев, что королева вычеркнула ваше имя из списков гостей, я не сдержался и пригрозил ей забрать корону и развестись с Ликонтией, если она еще раз так поступит. Мне тогда даже в голову не могло прийти, что мать сделает из этого спора невесть какие выводы и вырастит в душе желание уничтожить вас любыми способами. Это теперь я знаю, что она никому не прощает вмешательства в свои планы. Даже Райвенду.
– Вы ни в чем не виновны, ваше величество, – успев взять себя в руки, твердо ответила я. – Любой поступил бы точно так же.
– Благодарю, – на миг склонил он голову и повернулся к молчащим магистрам. – А теперь просьба к вам. Освободите меня от семейных обязательств в отношении Ликонтии, они никогда не были ни подлинными, ни желанными. И верните ей ее родовое имя.
– Негодяй! – вскочила его жена, но ей не дали больше сказать ни слова.
– Твоя просьба исполнена, собрат, – веско произнес Боуренс. – Отныне ты свободен. Снимите с преступницы королевские браслеты и знаки.
Никто из магов даже не пошевелился: браслеты, амулеты и сверкающая камнями диадема сами сползли с Ликонтии и перелетели в руки короля. Он небрежно сунул их в карман простой походной куртки, даже не посмотрев в сторону бывшей жены, уходящей в темноту портала.
Теперь он глядел только на поднявшего голову Ренда, и в его глазах светились неподдельные боль и сочувствие.
– Нам пора, – подхватила меня под руку Модена и открыла портал.
– Куда? – запоздало осведомилась я, уже понимая, где оказалась.
До́ма, на балконе зеленой гостиной, выходящей окнами в сад. На несколько минут я забыла обо всем, рассматривая усыпанные плодами старые деревья, цветущие клумбы и веселые фонтанчики по углам выложенного мрамором искусственного водоема.
– Как замечательно здесь дышится, – с удовольствием объявила у меня за спиной бабушка Манефа, и я поспешила оглянуться.
