– Идем, – улыбнулась ему так уверенно, как сумела. – В крайнем случае всегда сможем вернуться.
– Вот об этом и хочу тебе сказать, – вздохнул Ренд виновато. – Я собирался сделать так, чтобы эту дверь никто не смог открыть как можно дольше. Сейчас для нас главное – продержаться до прихода наших. А я пока не чувствую поблизости никого из них. И это может означать все что угодно. Но мы должны предполагать самое худшее, таков закон наемников.
– Знаю, – снова улыбнулась я, на этот раз неожиданному совпадению его суждений с аргументами моего наставника.
Стай сейчас сказал бы то же самое.
Наверх мы лезли порознь. Ренд впереди, я – приотстав на двадцать шагов. Командир должен иметь запас времени на случай внезапного нападения или ловушки. Мне было приказано не спешить и чутко прислушиваться к его едва слышным распоряжениям. А по тревоге – развернуться и белкой спуститься вниз, чтобы снять с двери запирающее заклинание и проверить, не появились ли там враги.
– Элни? – время от времени доносился сверху шепот. – Как ты?
– Тихо, – коротко отвечала я и неторопливо лезла дальше.
Перед подъемом пришлось проглотить пару капель бодрящего зелья, и настоял на этом Ренд, заметивший мои усталые зевки. Нужно будет позже сказать ему спасибо, карабкаться в почти полной темноте по пахнущим прелью деревянным балкам – весьма непростое дело.
– Тут балка треснула, прижимайся к стенке, – раздалось предупреждение напарника, и я ответила безмолвной улыбкой.
Его неустанное внимание для меня не в новинку, Ренд всегда был наблюдателен и заботлив. Но никогда не был так откровенен. И приказы мне всегда отдавал либо кратко и отстраненно, либо через Эстена.
– Эст, смотрите под ноги, – так прозвучало бы его предостережение еще недавно.
А теперь меня захлестывали волны тепла, надежности и заботы, и это оказалось просто невероятно приятно. Словно разом вернулись родители, приехали Манефа, леди Модена и Стай с Альми.
– Элни? Ты почему молчишь? – донесся сверху встревоженный вопрос, и пришлось отвечать:
– Я тебе улыбнулась.
– Да? – задумчиво сказал он через несколько секунд. – Это замечательно. Но в следующий раз скажи хоть слово. Я боюсь, как бы ты не уснула. Кстати, лестница становится очень узкой, и я вижу наверху площадку. Тебе лучше пока остановиться. Только не спи.
– Хорошо, – пообещала я, села на балку и задумалась.
Мы бродим тут уже не первый час, а магистров все нет. И это не может не тревожить. Хотя у нас теперь есть еда: Ренд нашел сухари, горшочек с медом и сыр. Было еще сушеное мясо, но его мы дружно отвергли, сомневаясь в происхождении. Да и все остальное решили взять лишь на самый крайний случай, если придется ждать помощи не один день. Для магов голодовка губительна, почти как отсутствие источников.
– Элни! Поднимайся!
Навстречу плыл бледный светлячок, но он показался мне праздничной люстрой. Ведь это не просто свет, а сообщение о безопасности или о возможности пополнить энергию. И это несказанно радовало и придавало сил. Я вскарабкалась наверх как кошка, и едва оказалась у края люка, меня ухватили за плечи и выдернули из тьмы нетерпеливые руки напарника.
– Слава всем богам! – выдохнул он, крепко прижимая меня к себе. – Я так боялся…
– А зря, – тихо призналась я, не спеша отстраняться.
Как выяснилось, это очень приятно, когда за тебя так рьяно переживают и все время стараются ободрить, согреть и пожалеть. И пусть я давно маг и воин, но в душе ведь по-прежнему остаюсь человеком и нежной, чувствительной девушкой.
– Почему? – вмиг насторожился Ренд.
– Я привязала себя к тебе защитной лианой… на всякий случай. И если бы я упала – ты бы почувствовал.
– Думаю, – неохотно отпустив меня, буркнул он через минуту, – все не так. Это ты привязала меня, и если бы что-то случилось, мигом притянула бы к себе.
– А какая разница? – философски заметила я, наблюдая, как он тщательно закрывает люк и задвигает в пазы мощные засовы.
Похоже, забираясь сюда, «клеточник» по-прежнему опасался за свою жизнь.
– Не лукавь, – укоризненно глянул принц, – ты так не думаешь. Я изучил тебя за эти шесть лет и теперь знаю не хуже, чем твои родители.
– Да? – невольно вскипела во мне недавняя обида. – А почему тогда стрелял в меня… там, в поле? Почему не разрешил подойти? Выгнал, даже объяснить ничего не дал!
Он молчал томительно долгую минуту, и я уже кляла себя за то, что нарушила хоть и зыбкое еще, но такое необходимое мне доверие… и еще что-то, пока неопределимое.
– Почему? – наконец горько повторил Ренд, оглядывая бревенчатые стены старого строения. – Наверное, потому что живой человек. И как все люди, могу ошибаться, и злиться, и даже незаслуженно обижать тех, кого больше всего на свете хотел бы защищать и лелеять. Позже я все объясню точнее… сейчас не время и не место. Да и нужно проверить этот дом, хотя я пока никого в нем не ощущаю. Кстати, ты тоже можешь проверять амулетом, который купила у Гиммо.
– Откуда ты знаешь? – искренне изумилась я, хотя и понимала, что он таким способом пытается сменить неприятную тему.
Но и сама уже жалела о своей вспыльчивости. «Не во все тайны нужно совать нос», – частенько говорила бабушка Манефа.
– Ее величество, – методично заглядывая в лари, шкафы и двери, обронил Ренд, – давно приставила к тебе шпионов. Да и твои тетушки регулярно доносили, и еще кто-то из прислуги.
– Но ведь они шпионили для королевы?
– Все они ведь тоже люди и догадывались, что когда-нибудь будут служить королю. Герт умеет доходчиво об этом напомнить, – усмехнулся Ренд и вдруг остановился, прижав палец к губам.
А потом неслышно прокрался к двери и резко ее распахнул.
Я замерла от ужаса, увидев в проеме отвратительную восьмиглазую голову огромного паука, но лишь на долю секунды. А затем лианой дернула Ренда к себе и подняла двухслойный щит.
– Гад! – непонятно на кого ругнулся принц, выпуская в монстра сразу несколько замораживающих зарядов. – Элни, делай сферу и веди вперед.
– Но он еще живой… – Пауков я не то чтобы боялась, скорее испытывала к ним омерзение.
– Скоро сдохнет, – пообещал лучник. – Ты не видишь, она голая? Элни?!
– Не вижу, – несчастно призналась я. – Мне противно на нее смотреть. А откуда ты взял… что это «она»? И как понять – «голая»? А вон та шерсть на лапах?
– У пауков нет внутри скелета, – выстрелив куда-то поверх покрытой изморозью туши, объяснил Райвенд. – Он у них сверху, и одновременно он – броня. Но когда они растут, она становится тесной, пауки вылезают из нее и несколько дней ждут, пока нарастет новая. И в это время много жрут – из заранее сделанных запасов. Но таких огромных пауков быть не может – у них, как у всех существ, есть ограничение размера. А раз они всё растут, значит, он нашел способ это ограничение отменить.
