Они были не правы, потому что он смог бы обойтись без секса. Смог. Разве он не отошел от Роз, когда она попросила его отпустить ее? Что это было, как не проявление его железной воли? И он с честью выдержал испытание.
Весь вечер он не сводил глаз со своей невесты. Казалось, она освещала собой комнату, когда говорила с их гостями. И ему было наплевать, что кто-то поймал его за этим делом. В конце концов, они с Роз были помолвлены, и ему разрешалось глазеть на нее. Такое поведение было вполне естественным для жениха.
Но полной неожиданностью для него стал тот разговор на кухне. Хендриксу не понравилось, что что-то огорчило Роз. И ему не понравилось, какой беззащитной она казалась в его руках, когда он всеми силами пытался поднять ей настроение. Но Роз выскользнула из его объятий, и Хендриксу стоило немалых усилий отпустить ее тогда, когда ему больше всего на свете хотелось прильнуть к ее чувственным губам. Но этот поцелуй не нужен был ни ей, ни ему.
Хотя нет. Лично ему он был очень даже нужен. Но Хендрикс также испытывал необходимость в том, чтобы доказать всем – и, может быть, в первую очередь себе, – что может изменить своему привычному стилю жизни, который подразумевал очень много секса. Ведь если бы он слушал свою мать, его фотография с голой задницей не гуляла бы по всему Интернету.
Хендрикс боковым зрением заметил, как к нему приблизился Пол Карпентер.
– Кажется, у нас еще не было шанса поговорить с глазу на глаз, – бросил отец Розалинды и поднял свой бокал.
– Нет, сэр.
Хендрикс посмотрел на своего собеседника, известного на весь мир влиятельного бизнесмена и аристократа. Понятное дело, что сеть табачных магазинов Харриса не могла тягаться с бизнес-империей Карпентера, и люди вряд ли презрительно морщили нос, когда говорили о компании, которую основал отец Роз. Табак был нынче не в моде, не то что в конце восьмидесятых, когда Хелен Харрис вместе со своим братом открыла несколько табачных лавок, начиная свой бизнес с нуля. Хендрикс начал работать в компании через год после смерти дяди Питера и с тех пор вкалывал сутки напролет, чтобы за последние десять лет существенно увеличить доход, постепенно приняв у матери бразды правления семейным бизнесом.
Но Хендрикс ни на секунду не обольщался, что такой человек, как Пол Карпентер, относился с уважением хотя бы к одному центу из его денег, заработанных на табаке, несмотря на то, как много пришлось потрудиться ему и его матери для того, чтобы сколотить такое приличное состояние.
– Похоже, очень скоро ты станешь моим зятем.
– Да, сэр. – Хендрикс не мог избавиться от ощущения, что его вызвали на допрос в полицию. Он мог побиться об заклад, что Карпентер считал его неподходящей парой для своей дочери. – Роз очень важна для меня.
– Для меня тоже. – Улыбка чуть тронула уголки его губ. – Ты ведь знаешь, ей исполнилось восемь, когда мы остались одни.
– Да, она говорила о том, что ее мать умерла. Я сожалею о вашей потере, сэр.
Он вдруг вспомнил жаркое тело Роз, раскинувшееся на кровати, с клубничным желе на пупке, и его потрясла моментально вспыхнувшая в нем страсть. А ведь он держал ее в своих объятиях минут десять назад.
Жаль, что она была одетой. И недосягаемой. Но даже если бы он получил разрешение усадить ее на стол, чтобы забраться под подол ее черного платья, он бы все равно по-прежнему сходил с ума от желания. Так было и в Вегасе. Хендрикс не мог насытиться ею и тем, с какой готовностью она откликалась на самые безумные из его идей.
Боже правый, да что с ним творится? Он разговаривает со своим будущим тестем и в то же время представляет его дочь в самых развратных сексуальных сценах, какие только можно вообразить себе.
Будь он девушкой, он бы засмущался. Но Хендрикс не краснел. Никогда. Ему нечего было стыдиться. За исключением парочки скандалов, в которые он попадал за последние несколько лет. Так что Роз была далеко не первой. Но она была той, ради кого игра стоила свеч.
Хендрикс вздохнул, когда Пол кивнул в знак признательности за выраженные соболезнования. Может быть, если бы он думал о чем-нибудь другом, например о машинах, то возбуждение, которое держало его в напряжении с тех пор, как Роз переступила порог его дома, в конце концов покинуло бы его.
– Я не из тех, кто сует нос в чужие дела, – начал Пол, но по его тону было понятно, что он собирается заняться именно этим. – И это не мое дело. Но я хочу, чтобы ты знал, что я одобряю, если ты женишься на Роз, чтобы замять скандал.
– Вы… м-м-м… что? – Хендрикс поперхнулся, прокашлялся и вытер набежавшие на глаза слезы.
Пол Карпентер одобрял его брак с Розалиндой. Как будто Хендрикс был кем-то, кого он мог выбрать для своей дочери. Признание отца Роз потрясло его.
Впервые в жизни его автоматически принял человек, занимающий высокое положение в обществе, тот, которым он восхищался и чьего одобрения никогда бы не стал искать. Потому что никогда не ожидал получить его.
– Роз давно пора взять на себя ответственность за свои сомнительные поступки, особенно за тот, который доставил столько проблем тебе и избирательной кампании твоей матери. Я признателен за то, что ты добровольно вызвался все уладить. – Последнее слово Пол сопроводил жестом, рисуя пальцами кавычки.
Эйфория, которая охватила Хендрикса, когда он услышал первое признание отца Роз, тут же исчезла. Потому что тот говорил так, будто Роз каким-то образом соблазнила Хендрикса, а потом организовала появление того снимка в газетах. Словно Харрис был невинной жертвой ее глупости.
У него отвисла челюсть, и он не мог закрыть рот из-за горечи, появившейся у него во рту. Хендрикс позволил словам Пола медленно просочиться в его мозг.
Он не торопился с ответом, пытаясь прийти в себя после услышанного и сдерживаясь, чтобы не заехать Полу в челюсть.
– Как говорится, танго в одиночку не танцуют. Сэр. – Хендрикс вскинул подбородок. – Мы с Роз – партнеры. Я сам принимаю решения, и будьте уверены, одно из них заключается в том, чтобы относиться к ней как к потрясающей, удивительной женщине, которой она и является на самом деле.
Он не отважился сказать Полу, что тому следует поучиться у него, как обращаться с собственной дочерью.
Исходя из услышанного, Хендрикс понял, что отношения Роз с отцом кардинально отличались от отношений, которые складывались между ним самим и его матерью. Хелен любила своего сына, и, хотя его выходки приводили ее в отчаяние, она никогда не осуждала его. Не так, как этот самодовольный кретин только что осуждал Роз.
Она ведь была его дочерью, и он должен был принять ее сторону. Хендрикс ожидал, что Карпентер начнет обвинять его за то, что он совратил его дочь, что было бы вполне заслуженно. И теперь ему захотелось принять душ и спрятать Роз куда-нибудь подальше от этого человека.
– Что ж, пусть будет так. Что касается меня, я рад тому, как развиваются события. Брак пойдет ей на пользу, и, если повезет, она больше не станет устраивать любовные игрища голышом в джакузи.
