— Вставать пора. Сколько времени? В комнате уже так светло!
— Понятия не имею. Плевать.
Роман теснее прижимает меня к себе так, что чувствуется его эрекция, трётся о меня бёдрами, вызывая румянец.
— Прекрати. Я же просила тебя вчера! Держи своё слово!
— Ты так мило стесняешься. Это нормальная реакция. И неужели я от тебя что-то требую сейчас?
— Что-то не верится. Отпусти.
— Расслабься, Снежинка. Всю ночь спала под боком и лезла обниматься, когда замёрзла. А сейчас что?
Я поглядываю на него осторожно: выглядит уже более отдохнувшим и повеселевшим. Только разбитая губа треснула от улыбки и немного кровит. И на щеке наливается фингал.
— С кем же ты всё-таки успел подраться?
— Да так, ни с кем. Даже вспоминать не хочется. Утро такое, ммм… Не хочу его пачкать.
Глава 20. Бес
На самом деле я давно уже не сплю. Хватило нескольких часов сна рядом с ней, чтобы одной небрежной косой линией перечертить все бессонные ночи до этого. Готов с копьём наперевес бросаться на все ветряные мельницы-великаны, уничтожая их на своём пути. Или что она там ещё придумает, выставит впереди себя в качестве ограждения. Такая забавная, когда краснеют щёчки. Не могу удержаться от того, чтобы не поддразнить её ещё разок. Просит отпустить. Опять. Да не хочу я тебя отпускать вообще! Напоминает данное мной слово. И несмотря на каменный стояк приходится немного отодвинуться, потому что я же, блядь, держу своё слово. Что за идиотизм такой? Кто сейчас швыряется заявлениями и держит их? Идиоты вроде меня? Но даже так, лежать рядом, чертовски приятно: томление разливается по венам, концентрируется и пульсирует в напряжённом члене.
Блядь, похоже, что рядом со Снежинкой я становлюсь грёбаным мазохистом, испытывающим какое-то болезненное удовольствие от всего, что происходит между нами. Я позволяю ей немного отодвинуться, но рука лежит поперёк талии, приминая ткань футболки. Чувствуется тепло её кожи.
— У тебя необычная внешность, Снежинка.
Она поворачивает голову:
— Ничего необычного. Мама — русская, папа татарин и, кажется, кто-то ещё на треть. Вот и получилось…
— Получилось шикарно, — не могу удержаться от улыбки и легонько касаюсь скул, — Тахирова Снежана Булатовна. Отец Булат Тахиров? Что-то знакомое…
— Ещё бы, — усмехается Снежана, — крытый рынок, торговые павильоны на Садовой, склады. Недавно вот несколько АЗС в честь себя назвал.
— Бля, точно…
Вспоминаю несколько зелёных АЗС с вывеской «Тахир-Oil», которые в шутку кто-то назвал Тархун из-за ядовитого зелёного цвета. Не сталкивался с Булатом Тахировым лично, не тот уровень у мелкой сошки вроде меня, но имя воротилы на слуху.
— Даже предположить не мог. У меня и мысли не мелькнуло, что ты можешь быть дочкой Тахирова…
— Думал, просто однофамилица?
— Да я, вообще, об этом не думал, честно.
— Зато теперь знаешь, — усмехается Снежана и морщит лобок, о чём-то задумываясь. Не даю ей время погрузиться в свои мысли:
— Почему в тот раз ты попросила меня изобразить своего парня?
— Надо было.
— Эй, — прижимаю её к себе, — так не пойдёт. Мы же с тобой мирно беседуем, по-дружески, можно сказать. Или мне из тебя всё клещами вытаскивать?
— А надо ли тебе это знать?
Голубые глаза пытливо вглядываются в мои.
— Надо. Хочу знать, что за чудо такое на меня свалилось. И потом, после секса…
— Обязательно напоминать?
Ухмыляюсь:
— А в чём дело? Тебе же понравилось? О-о-очень понравилось…
Снежана опять дёргается, порываясь встать.
— Лежать.
— Я уже жалею, что запустила тебя! Надо было оставить тебя сидеть там на лестничной площадке застужать мозги.
— Ты сделала правильный выбор. Просто поговори со мной, обещаю не смущать тебя больше необходимости. Честное слово.
Снежана смеётся коротко:
— Твоя крайняя и малая необходимость может оказаться чересчур огромной для меня, Рома. Просто увидела бывшего, понятно? Не хотелось разговаривать и выглядеть жалко. Наверное, не стоило. Чёрт. Я уверена, что не стоило было. Нажила себе одну огромную проблему вместо маленького душевного расстройства.
Я мысленно возвращаюсь в тот вечер, вспоминаю, кого видел в зале ресторана, сопоставляю факты. Осеняет.
— Бородка?
— Что?
— Ходячий барбер-шоп у гардероба. Это он? Бородка, зализанная причёсочка?..
— Не зализанная, а уложенная. И, вообще, это тебя не касается!
— Ошибаешься. Касается. Сейчас я касаюсь тебя. Мне интересно всё, связанное с тобой.
— Всё, хватит. Пора вставать, надо готовить завтрак. И чёрт знает сколько времени уже.
Ладно. Разжимаю объятия и тянусь за телефоном, поставленным вчера на беззвучный режим:
— Это будет очень поздний завтрак, Снежинка. Или, вернее сказать, обед.
Она бросает взгляд на часы, висящие на стене.
— Чёрт… Надо избавляться от тебя, Бес. С тобой я становлюсь прогульщицей.
Она скрывается в ванной прежде, чем я успеваю что-то сказать. Но приятно греют изнутри её слова «с тобой»… Да, красотка, со мной. Только со мной. Не отодрать. Приклеился намертво. Я поджидаю её в коридоре.
— Бес, отойди. Ты как тень, будешь красться за мной по пятам?
— Возможно…
— Мы же договорились!
— Врунишка, мы ещё ни о чём не договорились. Ладно-ладно, отхожу на безопасное расстояние. И кстати, он мудак. Твой бывший. Я бы тебя хрен отпустил. Но даже рад, что он оказался конченым пидором.
На лице Снежаны борются два противоречивых чувства: оскорблённое самолюбие и обида, что ли? За грубые слова в адрес дорогого, блядь, её сердцу человека. Хочется запустить руку внутрь грудной клетки и как следует сжать её сердечко, чтобы выжать из него всю до последней капли привязанность к этому павлинистому пижону.
— Почему расстались? — нарочно растравливаю её и себя. Хочу знать.
— У Саши…
Саша? О блядь, узнали имя этого героя!
— У Саши на первом месте оказались другие жизненные приоритеты и ценности. Доволен? А теперь не мешай, мне надо приготовить завтрак.
Снежинка торопливо проходит по коридору мимо меня на кухню.
— Я же говорю, мудак! — бросаю ей вслед.
— Согласна, — бормочет себе под нос. Но я-то слышу. Кажется, рядом с ней обостряются все чувства, впитываю звуки, цвета, запахи в себя, как губка. Раскрашенные ярко, звонкие, вкусные…
