Когда я появляюсь на кухне, в воздухе уже тянет ароматом кофе и… каши? Крошечная кофейная чашка в левой руке Снежинки, в правой — ложка, которой она помешивает овсянку в небольшой кастрюльке. Как идиот, умиляюсь каждому её жесту. Она ставит передо мной тарелку, насыпая в неё горсть промытых сухофруктов и орешков.
— Я бы ограничился кофе.
— Ешь. И не раздражай меня ещё больше. У тебя в крови и без того один кофеин с никотином. Поэтому ты такой дёрганый и неуравновешенный.
— Хочешь взять меня под своё шефство на перевоспитание? Я готов.
— Нет. Ничего я не хочу. И, вообще, тебе нужно завалиться в берлогу и отоспаться как следует, тогда перестанешь бредить наяву.
— Только с тобой, Снежинка.
— Прекрати! Сейчас же, — она выставляет в мою сторону ложку, — ешь молча! Мало того, что навязался, ещё и бесишь неимоверно.
— Я же Бес, это моё жизненное призвание.
— И моё наказание, да?
— Я бы не отказался, как следует тебя… — ловлю возмущённый взгляд, — ладно, всё затыкаюсь. И ем твою кашу.
Я замолкаю и послушно черпаю ложку за ложкой. Вкусно, чёрт. Хотя из её рук, наверное, с таким же удовольствием съел бы и сухарь, запивая водой из-под крана… Забираю тарелки и включаю воду, чтобы вымыть посуду.
— Спасибо за помощь, но могу справиться сама.
— Теперь я тебе скажу: заткнись. Мне несложно. Пей кофе.
Снежана постукивает пальцами по столешнице, но послушно берёт чашку с кофе и пьёт, поглядывая на меня. Замечает, что я перехватываю её взгляды и встаёт, глядя в окно. Нужно сделать всего несколько шагов, чтобы охватить её за талию. Что я и делаю. Она возмущённо вздыхает.
— Отклейся, Бес. Я же просила.
— Почему нет?
— Потому что.
Разворачиваю её к себе лицом и, подхватив, усаживаю на широкий подоконник.
— Вот теперь скажи, почему нет.
— Бесов, ты наглый, самоуверенный и не признаёшь границ!
— Согласен. Ещё что? Почему нет? Я же тебе нравлюсь.
— Нет!
— Нравлюсь… Ещё как нравлюсь. Был бы противен, такого охуенного секса у нас бы не получилось. Ммм… Да, твои щёчки так мило порозовели. Напомнить, как тебе понравилось?
— Нет. Я разобью эту чашку о твою голову!
Я усмехаюсь и оттягиваю ворот безобразной футболки.
— Ты та-а-а-ак здорово меня тогда покусала. Не против повторить. Я весь в твоём распоряжении!.
— Это… всего лишь секс! Да мне проще было согласиться, чем пытаться ускользнуть!
— Но тебе понравилось. Всё как надо. Сначала поцелуй, потом секс… Осталось только признать меня своим парнем.
Выставляю руки по обе стороны от неё.
— Да нет же!
Снежана отпихивает меня и ныряет под руку.
— Иди к чёрту, Бес! Нет. И не приставай. Я запустила тебя, потому что мне тебя стало жалко. И это не имеет ничего общего с влюблённостью, симпатией, страстью и… Бог знает, что ещё ты себе нафантазировал!
Как же меня раздражает её неприятие очевидного факта!
— Имеет! Ещё как имеет. Мало ли придурков? И всех их жалко? Нет, Снежинка. Я тебе нра-а-авлюсь… И резонный вопрос. Снова. Если ты рассталась с бывшим и я тебе нравлюсь, то почему нет?
Она резко ставит свою чашку на стол и скрещивает руки на груди.
— Ты действительно хочешь знать? И если сочтёшь причину достаточно уважительной, перестанешь меня домогаться?
— Ничего не буду обещать. Сначала ответь.
— Хорошо. Я выхожу замуж. В будущем году. Достаточно? Довольно уважительная причина для того, чтобы ты отстал, Бесов?
Чувствую себя полнейшим тугодумом, но разве люди расстаются для того, чтобы жениться?
Ты же рассталась с бывшим?
— Я выхожу замуж за другого! Ясно тебе?
— Да? И кто же счастливчик?
— Михаил Земянский. И, на всякий случай, говорю тебе: это не тёзка и не однофамилец. Так что у тебя не получится прикинуться дурачком, якобы ты не знающим кто это.
Земянский? Медленно охуеваю, что ещё сказать. Кто же его не знает? Да все знают его холёную рожу. Значит, тогда у ресторана это был он? Не разглядел в темноте, да и пьяный был до безобразия.
— Это с ним ты тогда была в ресторане?
— Я уже поняла, что ты следишь за мной, Бесов. А теперь будь добр, одевайся и уходи. Мне нужно собираться в университет.
Снежана стремительно выходит из комнаты. Топчусь за ней следом. Земянский. Земянский, блядь. Злюсь. Да похуй! Хоть Земянский, хоть Полянский… Пошли они все. Моя девочка.
— Бесов, не приближайся!
Снежана постукивает пальцами по ручке греющегося утюга. Собирается натянуть одно из платьев, умопомрачительно тесных и красиво облегающих её фигурку. Нажимает на кнопку пара, который вырывается из сопел горячими влажными струями, направляя его в мою сторону.
— Одолжи утюг? Рубашку погладить?
— Дай сюда, я поглажу тебе её сама и сделаю это намного быстрее, чем ты.
— Уверена? Я уже большой и самостоятельный мальчик.
— Уверена. Ты нарочно будешь возиться… Как тогда кругами ездил, лишь бы время потянуть.
— Всё так очевидно, да?
— Именно так.
Протягиваю ей свою рубашку и стягиваю футболку, складывая её. Земянский, сука, сдохни, а? Сжимаю челюсти так, что зубы едва ли не крошатся друг о друга. Порываюсь что-то сказать, но затыкаю рот сам себе. Непохожа Снежана на счастливую невесту! Иначе бы не бросилась тогда мне на шею, чтобы утереться нос ходячему барбер-шоп. Или всё случилось позднее?..
— Давно?
— С конца октября, — с вызовом отвечает Снежана.
Не-а, ни хрена не счастливая невеста. Между нами всё случилось позднее.
— Хороший, должно быть, союз, да? — говорю, но прокручиваю в голове совсем иное.
Снежана явно не из категории девиц, визжащих от радости грядущего бракосочетания с такой крупной шишкой, как Земянский. Тогда почему соглашается на брак?
— Ты беременна?
— Что? — возмущается она, — вали на хрен из моей квартиры, Бесов!
В лицо прилетает моя рубашка. Чёрная ткань, нагретая горячим утюгом, на мгновение облепляет лицо.
— Немедленно!
Вот же маленькая стервочка! И в утюг вцепилась. Ха, можно подумать он меня остановит, даже если она приложит меня им по голове. Чем сильнее я пытаюсь к ней приблизиться, тем сильнее она меня отталкивает. Ла-а-а-адно, попробуем по-другому.
— Не кипятись, Снежинка, тебе вредно. Уже сваливаю. У меня накопилась куча работы, надо разгрести.
