— Загадаешь желание, Снежинка? — склоняется к моему уху Рома.
— Не особо верю во всё это.
— А ты поверь. Моё желание уже сбылось… Думаю, могу позволить загадать себе ещё одно. Или сразу несколько. Одного мне явно будет мало.
Смеюсь:
— Дед Мороз ошалеет от твоей наглости.
— Да, ему придётся как следует потрясти свой мешок для меня.
— Так, молодые люди, всё внимание на часы, успеете пошептаться, — журит нас Леонид Павлович и мы с Ромой как по команде начинаем смотреть на секундную стрелку, преодолевающую рубеж последних делений уходящего года.
Традиционный звон бокалов и громкое «С Новым годом!» Собравшиеся высыпают гурьбой на улицу запустить фейерверки. Разноцветные яркие всполохи и восторженные крики переполняют ночной воздух. Поучаствовать хотят все, заветные палочки с фейерверком получают даже мальчишки: поджигают фитильки и втыкают в снег. Кажется, один из мальчишек воткнул трубку с фейерверком неглубоко, потому что трубка накренилась и выпустила огненный залп в мою сторону.
— Блядь! — Рома дёрнул меня на себя, развернувшись к фейерверку спиной, — с тобой всё в порядке?
— Да. Я даже не успела ничего понять, — лопочу я, глядя на рукав куртки: тонкий материал всё же опалило огнями салюта.
— Мария, вы бы за пацанятами присматривали, не умеют же с огнём обращаться, — недовольно бросает Рома хмурясь.
— Прекрати, Рома, ничего же не произошло.
— И не произойдёт. Поехали обратно?..
Твоя семья не обидится? — спрашиваю я.
— Нет. Нормально всё. Поздравили, подарок вручили, дальше пусть сами празднуют.
Мама Ромы выглядит немного расстроенной, но ничего не говорит, только ещё раз целует сына на прощание.
— Хочешь покататься по городу? — спрашивает Рома, проворачивая ключ зажигания.
— Нет, не хочу. А ты?
— Я тебя хочу. Это же очевидно…
Квартира Ромы всё та же: гостеприимно распахивает объятия перед теми же двумя. Но немногим раньше было жадно и торопливо, будто мы стремились как можно быстрее оставить следы единения друг на друге. Сейчас же неторопливо и нежно, исследуя белые пятна на карте тел. Обвожу пальцами шрам от аппендицита на разгорячённой коже Ромы и вышагиваю кончиками пальцев по звёздам-родинкам.
— Я придумала, что могла бы загадать. Но, наверное, уже поздно. Не успела.
— И что же?
— Чтобы эта ночь не кончалась. Так хорошо мне ещё никогда не было.
— Да неужели? А чем тебя не устраивает рассвет нового дня?
— Не знаю…
— Ты просто трусишка, Снежинка.
Рома прижимает меня к себе и не выпускает из объятий. Не могу понять смутной тревоги, которая скребётся внутри. Как будто мы что-то не успеем сделать. Засыпаем уже ранним утром, когда в комнате становится светло-светло. Рома подгоняет меня, заставляя собираться. Пытаюсь его убедить, что ещё слишком рано, но часы на экране телефона подмигивают: начало третьего.
— Ничего себе рано, да, Снежинка?
— Просто рядом с тобой можно впасть в спячку на всю зиму…
Через час всё-таки удаётся заставить себя покинуть уютную квартиру. Во дворе дома валяются пустые картонные упаковки от фейерверков. Тихо и спокойно. Кажется, что ничего не должно случиться, но мне почему-то хочется развернуться и зайти обратно в подъезд, взбежать по многочисленным ступенькам, не дожидаясь лифта, и отгородиться от всего остального мира.
— Садись, Снежинка, — Рома открывает передо мной дверцу автомобиля, придерживая меня за руку, — сейчас поедем радовать твоих стариков.
Он захлопывает дверцу и оббегает вокруг автомобиля, но не успевает дойти до водительской стороны совсем немного. Рядом резко тормозит белый микроавтобус, из которого высыпают несколько человек в чёрном. Они подлетают к Роме. Не понимаю, что происходит: только вижу, как несколькими ударами его сбивают с ног и пытаются скрутить руки за спиной. Я застываю на мгновение, но потом вылетаю из тёплого салона.
Где-то сбоку слышу окрик отца, краем глаза замечаю, как он вылезает из автомобиля, припаркованного чуть дальше. Что за бред тут творится? Рома уворачивается от кулаков нападающих и атакует в ответ, но с троими ему явно не удастся справиться. Я, не думая, подскакиваю к Роме, пытаясь выхватить его из этой кутерьмы, но чей-то кулак припечатывает меня в ухо. В этом ухе раздаётся звон и земля начинает приближаться слишком стремительно.
Глава 33. Снежана
Слышу разъярённый мат Ромы, кидающегося на того, кто задел меня кулаком. К нему примешивается громкий недовольный голос отца. От сильного удара перед глазами всё пляшет, но всё-таки вижу, что из белого микроавтобуса вылез ещё и четвёртый мужчина, до этого сидевший за рулём. Вчетвером они заталкивают Рому в микроавтобус. Дверь громко захлопывается и автомобиль уносится прочь.
— Врача надо! — это уже мама обеспокоенно кудахчет где-то рядом. Пытаюсь сесть, но ведёт в сторону. Отпихиваю папины руки, тянущиеся ко мне. Меня всё-таки поднимают, и от этого мужчины отбиться уже непросто.
— Вы, Тахиров, способны только приумножать проблемы, а не решать их, — спокойный, но недовольный голос Земянского, — какого хрена вы тут устроили? Я опоздал всего на пять минут, а вы столько наворотили.
— Михаил, куда?.. — начинает мама, но Земянский обрывает её:
— Ко мне. И этим своим позвоните, Тахиров, чтобы парня сильно не мяли.
Земянский сгружает меня на заднее сиденье автомобиля и сам садится рядом, бросаю водителю:
— Вперёд.
Голос Земянского то звучит слишком громко, то удаляется так, что его становится неслышно, только губы шевелятся на лице. Мысли плавают будто в густом желе. Где Рома, что с ним? Цепляюсь за ручку автомобиля. Земянский перехватывает мои руки.
— Это что ещё за фокусы? — удивляется Михаил и обращается к водителю, — Даниленко, заблокируйте двери.
Машина едет так ровно и мягко, что становится тошно. Горло перехватывают спазмы, от которых непроизвольно сотрясается всё тело. Земянский не даёт завалиться набок, чтобы уткнуться лбом в холодное стекло, придерживает за плечи, тыкает пальцами левой руки в смартфон, вызывая врача. А потом, похоже, звонит отцу:
— Следом едете? Хорошо. Без самодеятельности, Булат Хасанович. От вашего бега впереди паровоза у Снежаны случилось сотрясение мозга… И повторюсь, этого парня — не мять. Нет… Нет… Вы в своём уме?.. Никаких посторонних лиц не привлекать. Всё решится мирным путём… На месте уже поговорим.
К концу поездки мне становится уже немного лучше: мир не кружится вокруг в вихре, но движения как будто заторможённые. Автомобиль мягко останавливает, но меня будто всё ещё несёт вперёд, утыкаюсь головой в сиденье. Ненавижу слабость, разливающуюся по телу, но никак не могу с ней справиться. Меня словно тряпичную куклу несут в дом, укладывая в одной из комнат на кровать. Рядом появляется мама, присаживается рядом, пресекая мои попытки встать:
