— Что-то не так, леди? — вдруг обернулся он, словно почувствовав ее настроение.
— Но это уже унизительно! — шепотом выпалила Марина.
— Так в этом и смысл, леди, — пояснил он. — Вы — леди, вам это не подходит. А Кирочка — саба, для нее происходящее в кайф. Смотрите, как горят ее глаза.
— Кирюша, поздоровайся со всеми, — велел тем временем Илья.
— Р-р-р… Мяу! — выдала Кира, привстав и махнув в воздухе лапкой.
Поначалу Кире казалось, что она не сможет даже опуститься на четвереньки. В холле уже никого не было, все гости собрались в зале, однако она понимала, что Илья поведет ее к публике.
— Кир-р-ра…
Родной голос заставил ее очнуться. Она дрожала, отчаянно вцепившись в руку Ильи. Его взгляд — такой знакомый, такой успокаивающий. Она глубоко вздохнула и разжала пальцы.
— Все можно отменить, котенок. Но я напоминаю об этом в последний раз. Дальше — только стоп-слово.
Кира упрямо покачала головой и опустилась на колени. Страшно, сладко, унизительно, томительно. От возбуждения внутри все плавилось, от предвкушения тянуло внизу живота. Игрушки добавляли острых ощущений. Она внимательно выслушала распоряжения Ильи — и словно впала в транс. Зрители? Ей все равно. Главное — правильно выполнить приказы хозяина. Не разочаровать.
Илья погладил ее по голове после того, как она поздоровалась с публикой в зале. Кира довольно заурчала и потерлась щекой о его ногу.
— Котенок не может долго сидеть на месте, — произнес Илья, обращаясь к зрителям. — Я немного расскажу вам о пет-плее вообще и о кет-плее в частности, а Кирюша пока поиграет. Думаю, вы ей поможете.
Он достал из коробки мячик и бросил его так, чтобы тот покатился по полу. Кира «побежала» следом, но не успела его схватить, мячик упал со сцены.
— Мяу… — Она свесила голову, пытаясь его разглядеть.
— Киньте котенку игрушку, — попросил Илья.
Его просьбу выполнили, и мячик снова покатился по сцене, а Кира бросилась за ним. Игра ее увлекла. Иногда она ловила мяч, подбрасывала его «лапой», но чаще не успевала, и кто-то из зрителей подбирал его и перебрасывал на другой край сцены. Илья в это время что-то рассказывал, но Кира его не слушала. Из-за шариков и пробки она то и дело припадала на передние лапы, чтобы отдышаться. Дыхание перехватывало, лицо пылало, и не только от активного «бега».
— Кирюша! — позвал Илья.
Она бросила мячик и поспешила к нему.
— Пусть котенок отдохнет, а я покажу вам, как правильно накладывать ремни. Это жесткая практика, и я не рекомендую увлекаться ею. Легко пережать сосуды и нанести вред. И, по моему личному мнению, активный и веселый котенок все же лучше связанного.
Кира и испугаться не успела, как Илья стянул обе ее ноги ремнями, прижав голень к бедру. Теперь она стояла только на коленных чашечках.
— Ремни накладываются и на руки, но я не буду этого делать. Кирюша, пройдись. Вокруг меня.
Это было уже не так весело, но Кира послушно выполнила приказ. Ее «мяу» прозвучало недовольно и жалобно.
— Уже снимаю, котенок.
Илья освободил ее от ремней, погладил и протянул на ладони… Кошачий корм?! Кира не посмела ослушаться, взяла кусочек губами и изумленно уставилась на Илью. Не корм, а сахар! Только коричневый. Какой же Илья милый…
— А теперь немножко цирка. Не зря же мой котенок дрессированный, — объявил он.
По его приказу Кира забралась на тумбу, встала «на задние лапки», покрутилась на месте, «прошлась» по дощечке. За каждый трюк она получала награду — ласку или лакомство.
— Задание посложнее. Мой котенок умеет считать. Кирюша, какая это цифра?
Илья достал их коробки табличку с цифрой «три».
— Мяу, мяу, мяу, — громко объявила Кира.
— Молодец. А это?
— Мяу!
— А если вычесть из первого числа второе?
— Мяу-мяу!
— Умница.
Ей задали еще несколько простых примеров. Потом Илья достал «удочку» — игрушку на веревочке, и Кира снова прыгала по сцене, ложилась на спину и махала «лапками», играя с пушистым шариком.
Она не прислушивалась специально, но каким-то чутьем осознавала, что зрителям нравится выступление. Часто хлопали, смеялись, что-то кричали из зала. Но она стала уставать. При игре вдвоем Кира всегда знала, как бы трудно ни было — Илья даст ей возможность получить разрядку. Но такое навряд ли возможно на публике, а возбуждение уже стало ее выматывать. Хотелось освободиться и от пробки, и от шариков, почувствовать теплые и ласковые руки Ильи. И не только руки! То и дело приходилось судорожно сжимать мышцы — ей все казалось, что шарики вот-вот выпадут. И между ног так горячо и влажно, что она мысленно благодарила Илью за выбор цвета костюма. На темном материале мокрое пятно незаметно.
Кира не поняла, когда выступление закончилось. Вот только что она сидела на тумбе, по приказу Ильи, и терпеливо переносила ласки зрителей — он пригласил на сцену нескольких человек, которые бесцеремонно гладили ее тело. И вот она уже на руках своего господина, и он несет ее вверх по лестнице, в спасительное уединение привата.
— Котенок, как ты? — Илья бережно положил ее на кровать.
— Мяу… — Тихо и жалобно. Умоляюще.
— Кира, игра закончена, можешь говорить.
Она не могла — отключалась, хныча от неудовлетворенности. Илья быстро стащил с нее штанишки, вытащил игрушки и погрузил пальцы в горячее лоно.
— Да, Кира, можно.
Едва испытав оргазм, она провалилась в сон, и уже не чувствовала, как Илья бережно укрыл ее одеялом.
Марина только потом поняла, что все выступление просидела с открытым ртом. Заботливый Егор забрал у нее стакан с остатками коктейля, иначе он выпал бы у нее из пальцев.
Кира? Точно она? Стоя на коленях, она оставалась собой. Сейчас же стала кошкой, и это было и завораживающе красиво, и шокирующее отвратительно. Как будто ее накачали наркотиками! Марина сидела близко и видела ее глаза — безумные, с огромными черными зрачками. Кира определенно не в себе.
Но Илья? Как он мог совершить… такое? Он казался Марине гипнотизером на сцене дешевого варьете. Кира слушалась его буквально по щелчку пальцев, по единому слову. И все же он смотрел на нее как-то по-особенному — с любовью, с гордостью, с удовольствием.
Марина чуть не бросилась на сцену, когда Кира, утомленная выступлением, стала оседать. Вернее, она уже встала, но Егор бесцеремонно схватил ее за ногу и заставил сесть. Киру подхватил Илья. Он унес ее со сцены, а Марина процедила, обращаясь к Егору:
— Что ты себе позволяешь?
— Прошу простить меня, леди, — смиренно ответил он. — Накажите вашего дерзкого пажа.
— И накажу, — пообещала она.
