— Вы ведь африканец? — спросила она с порога, и в ее голосе трепетала надежда.
— Француз, — ответил ей Спаситель. И чуть не рявкнул следом: «Не африканец и не колдун!»
Когда Сент-Ив закрыл за ней дверь, он подумал: что это я так распсиховался? Какая может быть от меня помощь?
Он распахнул окно в кабинете, встал и начал глубоко дышать.
Лазарь сидел в классе и терзался муками творчества. Мадам Дюмейе, после того как все ученики записали у себя в тетрадях поговорку «Украдешь иголку, а потом и коровку», велела им придумать историю про волка. Какую захотят. Страшную или смешную.
Лазарь начал с воодушевлением писать.
«Однажды Черный волк встретил белую волчицу она его испугалась и убежала в страну белых волков там был злой белый волк он хотел убить черного но белая волчица стала его защищать и…»
— Отлично, Лазарь, — сказала учительница, когда, прохаживаясь по рядам, заглянула к нему в тетрадь. — Но у тебя получилось пока одно предложение. Ставь иногда точку и начинай следующее с большой буквы. А ты, Поль, что написал?
Поль хорошенько погрыз ручку и придумал историю про семью волков. «Папа и мама волк поссорились. Папа волк ушел один на охоту и больше не вернулся». Он не стал писать, что папа-волк, скорее всего, встретил молодую волчицу с острыми зубами по имени Пэмпренель.
— Очень хорошо, Поль. Только обрати внимание, у тебя не один волк, а два, значит, что надо ставить?
Поль вытаращил глаза. Он не знал, что надо ставить двум волкам. Стол?
— В конце слова, Поль. Когда волков несколько, значит это множ… Говори же, Поль!
«Множ? Какой еще „множ“? Учительница совсем с ума сошла».
— Множественное число! Проснись, Поль. И поставь букву «и»: волки.
— А потом, — заторопился досказать Лазарь, — черный волк и белая волчица поженились, и у них родился серый волчонок.
— Замечательная история, только ставь, пожалуйста, точки.
Мадам Дюмейе отошла от парты мальчуганов и улыбнулась. Черный волк, белая волчица, серый волчонок. Все понятно.
После школы Лазарю в школьном дворе встретилась мама Поля. Она его спросила, как себя чувствует хомячок.
— Он какой-то грустный, — озабоченно ответил Лазарь. — В среду мы купим ему колесо в «Жардиленде». Папа сказал, если Баунти будет крутиться в колесе, у него появится смысл жизни.
Луиза улыбнулась: она оценила чувство юмора месье Сент-Ива.
— И еще папа сказал, что вы очень красивая, — прибавил Лазарь.
Cент-Ив обычно говорил о людях хорошо — в глаза и за глаза.
— Спасибо, это… мило. — Луиза покраснела до ушей, как пятнадцатилетняя девочка.
Поль с гордостью взял свою маму за руку. Но это была «папина неделя», так что идти с мамой ему предстояло недолго. До трамвайной остановки.
— Мам, я не хочу туда, — заныл Поль. — Мне Пэмпренель не нравится, и вообще у них противно.
— Не говори так, — оборвала его Луиза с бьющимся сердцем.
— Я же правду говорю. У меня и комнаты там больше не будет!
— Почему это?
— Ее отдают будущему младенцу. Уже и колыбельку поставили. Я буду спать на кушетке в гостиной.
С губ Луизы готовы были сорваться какие-то злобные, полные ненависти слова, но она сдержалась, повторяя про себя: «Спаситель! Спаситель!» Ей хотелось найти другие слова, правильные. Слова, которые сказал бы психолог.
— Почему бы тебе не попросить сестру? Может, ты устроишься у нее в комнате? — дрогнувшим голосом предложила она.
— У Алисы? Да она видеть меня не хочет! Я там всем мешаю.
Луиза присела на корточки. Теперь они стали одного роста. Она крепко прижала сына к себе.
— Я тебя люблю, — шепнула она ему на ушко.
И Поль, тоже шепотом, поделился с ней своим планом на будущее:
— Когда вырасту, я куплю тебе большой дом, мы тогда всегда будем вместе.
У Луизы к глазам подступили слезы, она поднялась на ноги и увидела Лазаря, который наблюдал за ними. Он, когда вырастет, будет, как папа, психологом. Будет помогать людям. И хомячкам тоже. Лазарь повернулся и пошел домой, волоча за собой ранец на колесиках. Про себя он уже соображал: чей сегодня день? Мальчика, который писает в постель? Или девочки, которая не хочет ходить в школу? Нет. Понедельник — это… Это… Вспомнил! Это день Марго, которая режет себе руки.
В доме на улице Мюрлен Спаситель аккуратно задернул портьеру в кабинете. Что же с ней все-таки неладно? То ли с карнизом непорядок, то ли с зажимами…
Лазарь замер у приоткрытой двери и затаил дыхание, будто от его вздоха портьера могла упасть…
Сент-Ив отошел от портьеры и распахнул дверь в приемную. Выглянул и, увидев не одну, а двух девочек-подростков, посмотрел на них с недоумением.
— Это моя сестра, — сказала Марго. — Она тоже захотела к вам прийти.
— Правда?
Младшая вскочила со своего места, будто на пружинке.
— Вовсе нет, просто я боюсь дома одна оставаться. А Марго сказала, что, если хочу, могу с вами поговорить.
— А ты хочешь?
Девочка поджала правую ногу, как розовый фламинго, и взялась рукой за щиколотку.
— Психолог — это вообще кто?
— Это я, — ответил Спаситель. — Ну, входи… Бландина?
— Прикольно. Вы даже имя мое знаете? А что, психолог — это как телепат?
— Вот именно, — отозвался Сент-Ив, пропуская девочку в кабинет.
Она была очень легко одета, в джинсовой курточке и коротких брючках, вся на нервах, вся на шарнирах, с остреньким подбородком, с живым острым взглядом.
— Вот оно как у психологов. — Бландина стояла и оглядывала кабинет, пока Спаситель закрывал дверь. — А правда, что к вам приходят психопаты и серийные убийцы?
— Не часто. Может, сядешь?
— А ложиться на кушетку не надо?
— Нет, можно просто сесть.
Бландина, похоже, пропустила мимо ушей слова Сент-Ива и принялась кружить по кабинету, словно это помогало ей говорить.
— В прошлом году народ считал меня сумасшедшей, народ из моего класса, я имею в виду, такой был жуткий класс, а в этом у меня компания, друзья, Самир, Луна, веселимся, прикалываемся, но с начала года я предупредила, я фанат петшопов, а в прошлом все стебались: «Ты дебилка, ты играешь в игрушки!» А я не играю, я снимаю ролики, стоп-моушен, понимаете? Это стиль такой в анимации. Фотографирую кадр за кадром. Не знаю, видели вы или нет. Нет? Один такой ролик я сделала со своим петшопчиком Блумфилдом. Он возвращается из школы, где ребята его достают, примерно как меня в прошлом году. Он плачет. Я сделала ему слезу на щеке пипеткой. Девчонки, кто смотрит мои ролики, сказали: «Слишком натурально!» Мама спрашивает Блумфилда: «Что с тобой?» Мои петшопы разговаривают облачком с текстом, как в комиксах. Блумфилд ничего не ответил. Он влез на крышу своего дома — у меня есть дом-плеймобил, я им пользуюсь как декорацией, — бросился вниз и разбился насмерть. Под песню «Боль». Это мне Марго подсказала. Здорово, да? Но времени ушла уйма!
