— Ты где? — мгновенно спросил Сент-Ив.
— У папы. Он запретил мне видеться с вами и хочет забрать меня у мамы.
— Где твой отец?
— В театре.
— Ты одна?
— С сестрой, она спит… Мне хочется изрезать лицо, как я изрезала руки.
— Нет, ты не будешь резать себе лицо, — торопливо ответил Сент-Ив, стараясь подавить вспыхнувшую панику.
— Я хочу, чтобы он увидел… Увидел, что это из-за него мне так плохо. Это его вина, мама тут ни при чем. Он задурил мне голову, и я думала, что все из-за мамы, но теперь я поняла. Благодаря вам…
— Марго, не забывай: ты проходишь курс лечения, тебе уже стало лучше.
— Но сейчас я хочу умереть.
— Нет, ты будешь взрослеть.
Времени, чтобы урезонить Марго, у Спасителя было предостаточно, но про себя он чертыхался: нечего звонить ему по ночам! Если все пациенты начнут звонить!
— Я порезала себе вены.
Психолога словно током ударило. Теперь он обратил внимание, что голос Марго слабеет. Совершается самоубийство.
— Адрес отца?
Марго назвала адрес. Он повторил его, берясь за мобильный телефон, и тут же набрал телефон скорой.
— Скорая помощь, здравствуйте, — произнес уверенный женский голос. — Что случилось?
Теперь Сент-Ив вел два параллельных разговора, отвечая на вопросы диспетчера скорой и поддерживая Марго, которая сначала просто резала себе руки, а потом вскрыла вены на левой.
— Мне холодно, — прошептала Марго. — Голова кружится, и кровь течет…
— Как течет? Капает?
— Нет, струйкой течет…
— Посмотри вокруг, поищи, из чего можно сделать повязку.
— Из майки можно?
— Отлично, замотай майкой запястье. Как следует, покрепче. — И тут же — диспетчеру скорой: — Код? Кода нет. Но дверь заперта на ключ, и я не знаю, кто вам откроет. Так, ты перевязала руку? Перехвати ее покрепче. Извините, это я Марго. Вы вызовете пожарных, чтобы они открыли дверь? Вызывайте. Марго, ты меня слышишь? Алло! Алло!
Марго больше не отвечала. Потеряла сознание?
Спаситель взлетел на второй этаж, быстро оделся у себя в комнате, схватил ключ от машины и разбудил Габена: «У меня срочный вызов». Он бежал бегом к стоянке, набирая телефон мадам Дютийо.
— Автоответчик, — пробормотал он, берясь за руль. — Да, добрый вечер. Спаситель Сент-Ив. Перезвоните мне, пожалуйста, по этому номеру. Срочно. Спасибо.
Спаситель ехал быстро — не прошло и десяти минут, как он уже был на улице, где жил месье Карре. К счастью, у подъезда уже мигала синей вертушкой машина скорой. Пожарные, стоявшие поодаль, уже открыли входную дверь. Врач и сестра в белых халатах вошли в дом, шофер остался сидеть за рулем в ожидании дальнейших распоряжений. Сейчас Марго оказывают первую помощь, а Спаситель остался не у дел. Он «ненастоящий врач», как сказал ему месье Карре.
— Папа! — раздался внезапно пронзительный крик.
В проеме двери появилась босая девочка в пижаме. Бландину разбудило вторжение чужих людей, и она готова была снова и снова отчаянно звать на помощь папу. Она узнала Сент-Ива и бросилась к нему:
— Спаситель!
Он подхватил ее на руки, накинул на плечи свою куртку.
— Не бойся. Это врачи, я вызвал скорую, Марго нужно отвезти в больницу. Ничего страшного, но она поранила себе запястье.
Спаситель посадил Бландину на заднее сиденье своей машины. Ему показалось, что кто-то подошел к нему сзади. Он обернулся и увидел фигуру в капюшоне и белом жилете с надписью «Скорая помощь 45». Фигура мгновенно растворилась в темноте. И тут в кармане Спасителя зазвонил мобильник.
— Доктор Сент-Ив? Это…
— …мадам Дютийо, ваша дочь поранила себе запястье.
Он повторил то же, что сказал Бландине, не желая пользоваться формулой, принятой у медиков: совершила попытку самоубийства. И сообщил мадам Дютийо все, что мог: отец девочек с женой в театре, Бландина сидит в тепле у него в машине.
— Вот Марго уносят на носилках. Подождите минутку, сейчас я все узнаю.
Спаситель обратился к сестре.
— Это я вызвал скорую… Как девочка?
— Мы остановили кровотечение, — ответила сестра. — Она стукнулась головой о деревянную кровать и потеряла сознание.
— А сейчас? Она пришла в себя?
— Да, но сознание спутанное.
Задавая вопросы, Сент-Ив подошел к носилкам, он хотел непременно сам увидеть Марго. Их глаза встретились.
— Спаситель, — прошептала девочка.
— Видите? Я же говорю, спутанное. Ждет, что к ней придет какой-то спаситель.
Сент-Ив не успел ничего объяснить сестре, потому что она уже поднялась в свою маленькую больницу на колесах, где можно срочно поставить капельницу и оказать несложную хирургическую помощь.
— Возможно, черепно-мозговая травма, — прибавила сестра и захлопнула за собой дверцы.
Скорая тронулась, увозя Марго Карре, завернутую в золотистое изотермическое покрывало. Сент-Иву припомнились слова Бландины, которые она сказала о своем отце: «Он как царь Мидас: все, к чему ни прикоснется, мертвеет; золото ведь не живое, оно мертвое».
* * *
Луиза обиделась на Спасителя. Во-первых, он забыл, как ее зовут, а во-вторых, бесцеремонно выставил за дверь. Правда, пригласил через неделю прийти за Чудиком. Витать в любовных мечтах было так сладостно, что с понедельника Луиза снова в них погрузилась. Но ей никак не давался конец чудесной истории. Возможен ли хеппи-энд? Все зависит от главного героя. Кто же такой Сент-Ив? Безутешный вдовец? Закоренелый холостяк? Или открытое счастью сердце? Между прочим, Луиза слышала, что антильцы очень непостоянны. Возможно, все это расистские разговорчики. Но и в рассказе Спасителя ничего утешительного не было: матери-одиночки, неизвестные отцы, несчастливые браки… Мысли мыслями, а настроение оставалось лучезарным, и Луиза потихоньку мурлыкала «Tea for two, and two for tea»
[24], что пугало ее дочь еще больше, чем желание петь под дождем.
Во вторник утром Луиза получила на телефон эсэмэску.
«Привет, зайду завтра в 9, заберу коляску и детские вещи, которые хранятся у тебя в подвале.
Жером».
Желая понять, что ее так разозлило, Луиза принялась разбирать эсэмэску слово за словом. «Привет» значилось в послании. Привет кому? У бывшего и его подруги имеются имена, а у нее? У нее нет? Дальше — без единого вежливого слова: «зайду», да и всё. Можно подумать, у нее нет никаких своих дел «завтра в 9». Глаголы «заберу» и «хранятся» подразумевают, что вещи ей не принадлежат. А «в подвале» — что она их утаивает! Но обиднее всего «детские вещи» — это же ползунки Алисы и Поля, это их погремушки, мишки, развивающие коврики, музыкальная шкатулка-колокольчик, доска со счетами, мобиль с ангелочками для колыбельки. И почему бы ей не хранить все это для собственного будущего малыша?
