– Белинда ушла?
– Ушла.
Он показал записку Уоррену, как только перешагнул порог и запер за собой входную дверь. Тот вчитался, нахмурился.
– У тебя есть предположения, где они? Я из машины звонил Аллертону, тот уверяет, что их следов на Уровнях нет.
Бойд, наверное, уже лег отдыхать, потому как к нежданному гостю он вышел голый, лишь в длинных шортах по колено. Рэй на автомате уперся взглядом в грудь, сплошь покрытую шрамами.
«Мог бы залечить, но не залечивал».
– Без понятия, где их носит, – с появлением Хантера и записки Бойд испытал видимое облегчение, которое тут же сменилось раздражением. – Но вернется домой – наколочу по заднице.
Нет, Тами Хантер по заднице колотить не будет – он эту ее часть тела нежно любит, и потому погладит. А вот после тоже наколотит.
– Если она с ними, я бы на твоем месте не волновался. Если уж меня из Леса выволокла, то их спасет даже у черта из пасти.
Рэю хотелось верить, но душила тревога.
«Нет на Уровнях». Кто разрешал им так далеко ходить? Бернарда? Дрейк?
И неожиданно для себя спросил:
– А что случилось у Меган?
Глава 5
Урмаэ.
Снаружи пели. Негромко, но довольно весело, складно. Слов из-за стены не разобрать.
Когда я перевернулась на бок с кряхтением и открыла глаза – за ночь на жестком полу затекла спина, – Лин уже сидела и ошарашено смотрела на небольшое окно. Туда, откуда из-за занавески пробивался пусть и неяркий, но вполне различимый утренний свет.
– Эй, ты что, забыла монету?
– Я не забыла! Убрала сразу, как ты сказала, – Тами сердилась, не успев толком проснуться.
– Черт, оно, наверное, ее учуяло…
Они про местное солнце.
Во двор мы выходили с огромной опаской.
А старики радовались. Держались за руки, водили хоровод, восхваляли смилостивившееся светило:
– Светлая прислала отпрыска, чтобы взглянуть на гостей! А ведь гласит пророчество, что «незваные» однажды прогонят Мраху с наших земель. Это знак!
– Знак, чай не ошибаемся…
– Точно, знак!
– Вот случилось хорошее…
– Дождались.
Они смотрели с надеждой на нас, а мы на маленький – раза в три меньше привычного нам солнца, – бледный шарик на небе, света которого вполне хватало, чтобы начать различать местность. Как будто ранним утром, часов в половине шестого, если летом.
– Рассвет, – прошептала Тами.
– Надо быстро двигать вперед, – отозвалась Лин.
– Даже не поедим? – мой желудок расстроено буркнул – печеньки ему порядком опостылели.
Они сварили нам кашу – кто-то на радостях отыскал убереженные от мышей несколько горстей риса, хранимые еще с тех пор, когда Светлая радовалась всем одинаково. И почти все время торчали во дворах или обходили окрестности: наспех чинили прохудившиеся крыши, таскали воду из ручья, латали покосившиеся заборы.
Нам при встрече кланялись. И повторяли: «Просите, что хотите».
Мы ничего не хотели, но попросили местную одежду.
Ее, впрочем, не нашлось. Только многократно поеденные молью старые штаны, юбки да рубахи едва ли пригодные для носки. Починить можно, но дел до вечера.
Лин ждать отказалась. Пока она расспрашивала Мирху про дорогу, а Тами слушала деда Мартана, который взахлеб давал ей какие-то напутствия, я раздумывала, что делать с зимними сапогами – тащить с собой? Оставить? Если оставлю, кому-нибудь пригодятся, а в городе все равно запасаться местными пожитками. Золото есть, столицу найдем.
Сапоги я решила оставить.
* * *
«Ждущих» мы увидели на станции – нескольких стариков, круглосуточно сидящих на старом перроне. Асфальтированное покрытие осталось здесь, кажется, с прошлого столетия; низкий домик – билетная касса – зарос по периметру высокой травой. Некоторые стебли выше меня на голову. Уходили вдаль две блестящие полосы – рельсы.
И благодатная, если бы не тягостный дух бессмысленного ожидания, тишина.
Мирха сказала: «Идите вдоль путей – они в столицу».
Поэтому начали мы с перрона.
С «ждущими» поздоровались – те молча проводили нас тусклыми, как у кукол, взглядами.
(Casting Crowns – Who Am I)
Под солнцем неожиданно расцвел день – почти на глазах распускалась свернувшаяся и спящая до того листва на деревьях, тянулась к небу трава, раскрывались бутоны. Ожил ветерок; потеплело на душе.
Я шла ближе всех к шпалам – сначала хотела по ним, но быстро поняла, что для удержания темпа ходьбы, семенить придется быстрыми и мелкими шагами, потому сдвинулась туда, где трава облизывала галечную насыпь.
Бодро шагала Тами – несла свой горячо любимый денежный рюкзак; с благодушным видом шла Белинда – ей явно полегчало. Наверное, при дневном свете требовалось чуть меньше внимания, чтобы следить за окружением, и оставалось чуть больше сил для радости.
Потихоньку отпускало напряжение – с каждым пройденным шагом я «решалась» на этот поход. Раз мы уже здесь, зачем тащить с собой неуверенность? Пыталась принять то, что есть – без горя, без сетования, просто как очередной этап в жизни. Мы дойдем, у нас получится – темные времена сменяются светлыми. Моя личная «Мраха» когда-нибудь отодвинет свое крыло, и тень покинет глаза Дэлла. Мы снова будем наряжать дом перед праздником, смеяться, обниматься. Я накрою стол, даже если вернемся после Нового года. Мы все равно отпразднуем. А как забавно будет общаться после с девчонками непонятными словами типа «дощка» или называть солнце Светлым. Посмеемся.
– Сколько у тебя там каменьев? Покажешь сокровища как-нибудь?
Тами улыбнулась.
– Покажу, конечно. Только когда привал организуем…
– Никогда не доставай, даже если думаешь, что тебя никто не видит, – тоном надзирателя упрекнула Белинда.
– …а сейчас бы в туалет.
– Они такие классные!
Тамарис ликовала. Гладила цветочную «морду» и заливалась смехом, когда слышалось в ответ тихое и нежное мурчание.
– Цветокоты! Я хочу такой домой!
Это она, отступив чуть дальше от путей, чтобы справить нужду, отыскала диковинные растения. Их лепестки – по краям растопыренные и широкие – к центру складывались в довольно симпатичные, похожие на звериные мордочки. Увидев сходство, Тами не удержалась и погладила один – тот моментально зажмурился и замурчал.
– Живые! Потрясающие! Лин, ну, пожалуйста, я выкопаю один с корнем, я буду его нести осторожно…
– Нет!
