– Ты – зануда.
– А ты хочешь подвергнуть нас опасности – что ты знаешь об этих «успокаивающих повязках», знаках «литуи» и поясах «харбахов»?
– То, что у нас таких не купишь!
– Может, и хорошо?
– Но они же уникальны!
– Цэллэ тоже уникально, не так ли?
Шах и мат. Двойной удар в челюсть и нокаут.
Тамарис набычилась.
– Знаешь, я все равно что-нибудь куплю… Для себя. И, пока не пойму, как оно работает, использовать не буду.
«И как же ты собралась понимать, если не владеешь магией?» – взгляд Лин расшифровать было несложно.
«Я сумею», – ореховые глаза Тами горели решимостью.
«Как знаешь…»
«Вот именно».
Мы с Лин отправились на улицу, а наша «компаньонка» – выбирать «сувениры».
* * *
(Sky Mubs – For All The Victims)
В «Креманке» все блюда и блюдечки были выполнены из обожженной и эмалированной глины – симпатичные, с орнаментом. И здесь любили «паштеты» – некую белую массу с разными вкусами, которую следовало мазать на теплый ароматный хлеб. Пока остывал суп с крупой, похожей на чечевицу, мы с Тами, словно минеры, окунали ложки то в один, то в другой паштет, а после осторожно пробовали. Первый оказался пряно-острым, второй солено-рыбным, третий… овощным? Зато исходящая теплом печи буханка выше всяких похвал.
– Тоннели Охлов? Душечка, вы сбрендили – они никогда не пускают чужаков. Их странные… – Рухана долго подбирала правильное слово, – коридоры были сделаны величайшими магами. Говорят, что в них любое расстояние равно секунде. Но даже не думайте – никаких денег не хватит…
Мы привыкли к ее причитаниям и тому, что все «невозможно». А для нас «невозможно» – не вариант, все должно стать возможным. Как-то.
Лин привычно пропускала мимо ушей ненужное – я завидовала этому ее умению. Сама давно бы уже потонула в печали и депрессии. Но, может, я чему-то научусь у нее во время похода? И, даже если нет, все равно здорово побыть рядом с другим человеком, понять, что мыслить, дышать, ощущать можно как-то иначе, по-другому.
– А где они на карте? Куда идти?
– Найдете регион с названием Трильтан – оттуда близко…
«Трильтан» – Белинда записала это ручкой, которую выудила из рюкзака на салфетке.
– Что это? Что за значки ты нацарапала?
И без того круглые глаза Руханы сделались еще круглее.
– Это… на моем языке.
Лин быстро спрятала записку в карман.
– А карту где купить?
– Да на рынке есть палатка специально для приезжих, старый Ванаг ее держит, у него самые точные карты в столице. Говорят, его подмастерья ночами перерисовывают их с оригинала, выполненного самим Трультом-путешественником, и сам Ванаг лично каждую сверяет…
Сырный с чесноком мне понравился. Этот паштет я клала на мягкую краюху ложками; Тами уплетала тот, который я назвала «яично-сметанный», более-менее знакомый по вкусу.
– Рынок отсюда близко, через две улицы. И ты, – Рухана вдруг перевела взгляд голубых глаз на меня, – сама в беседы не вступай! Ты – купеческая дочка, а они не слишком благоволят смердам. Пусть компаньонка спрашивает, если что. Бохи тоже не особенно разговорчивы.
На нас, после того как мы переоделись, действительно смотрели иначе: на меня всегда украдкой (и тут же отводили глаза, если наши взгляды встречались), на Лин с очевидной опаской, на Тами с любопытством. Это относилось к «людям». Толстые и низкие кварры нашу компанию обходили вниманием вовсе, а вот некие длинноносые субъекты с узкими лисьими глазами (похожие на людей, но не люди – полузверы, как объяснила провожатая) рассматривали нас вполне себе открыто. Они всех «чуяли иначе и на социальные устои плевали».
– Чего с них взять? – сокрушалась Рухана. – Были людьми, но спутались с Лесными Духами.
И быстро сменила тему:
– Все, душечки, мне пора, гостиница без присмотра стоит, пособница моя – Руфна – малопригодна для долгосрочной помощи, разве что посуду помыть да стойки протереть. Побежала я.
Рухана прихватила с собой несколько кусочков хлеба, завернула их в салфетку и оповестила нас о том, что наша комната «за нами».
– Ну что, накупила «сувениров»?
Карие глаза Белинды смеялись. Тами гордо вскинула подбородок.
– Накупила.
– Придется опять к ювелиру идти, монеты менять.
– Ну и ладно, зря несли, что ли?
– Пригодятся потом, а мы все за день растратим…
«Зануда».
Я уже знала их примерный диалог. Собственно, деньги Тами – ей решать, когда можно тратить. Однако и в словах Белинды имелся смысл. В конце концов, мы обещали ей подчиняться. Спасибо, что она тактично об этом не напоминала.
– В общем, – Лин протяжно вздохнула (платок на ее голову на пиратский манер все-таки повязали. Не волшебный – обычный), – по всему видно, что нам к Охлам. Чую, нахлебаемся мы там, пока договоримся.
И впервые посмотрела на еду – на многочисленные креманки, заполненные паштетом, в количестве одиннадцати штук.
– Ну, какой тут самый вкусный?
Мы с Тами указали одновременно: она на сметанно-яичный, я на сырно-чесночный.
– Понятно, – Белинда улыбалась, – у нас полный консенсус. Придется, что ли, самой пробовать.
* * *
Наверное, рынки всех миров чем-то похожи. На одних площадях шатры, на других столы или прилавки, на третьих ларьки. Здесь ставили мини-палатки из ткани с провисшими крышами – темные, похожие на сводчатые пещеры. Во многих продавали банки с соленьями – вот только соленьями из чего? В них, вперемешку с приправами, плавали куски не то мяса, не то рыбы. Может, змей. Один лишь вид и запах заставлял меня быстро отводить глаза – спасибо, Создателю, было куда. Я рассматривала местные узорчатые платки с золотой бахромой, удивительно симпатичные резные безделушки, цепочки с каменьями, принюхивалась к лоткам с цветными конфетами. Брать наугад было опрометчиво, а стоять и пробовать по одной не позволяло время.
Белинда торопила.
Она лавировала между людьми осторожно и ловко – собственно, многие уступали ей дорогу сами, завидев клеймо на щеке. И потом обязательно косили взгляд на меня (точнее, на мою диадему) и на Тами. Многие кланялись. И всякий раз, завидев поклон, я чувствовала себя неуклюжей куклой, у которой не гнулась шея. Я будто кивала в ответ, а будто и нет – не знала, как правильно, Рухана забыла научить.
– Старый Ванаг? Да вон там. Прямо, а потом через ряд на ту сторону…
Белинде указывали дорогу охотно, но с большой опаской. Тамарис шагала позади меня, словно прикрывая. И бесконечно сложно было не смотреть на совершенно незнакомые и чужие разрезы глаз, прически, не ощущать пряные – иногда приятные, иногда нет – запахи, не чувствовать под ногами вымощенную огромными булыжниками мостовую. Щели между камнями засыпали песком, а после залили сверху блестящей «смолой», которая походила на лед. Местные привыкли; мы же изредка по ней скользили.
