– Передам.
Они молчали. И слышалось в этом молчании больше, чем в словах: «Спасибо за все. Едва ли мы ожидали увидеть в своем селе Богиню. Но Вы подарили нам честь учиться у Вас воинскому искусству. Более того – принесли вести о дочери».
– Мы придем вместе.
Эти слова вырвались у Белинды, прежде чем она успела захлопнуть рот. А после подумала – а зачем захлопывать?
Что? Не вопрос вслух, но изумленный взгляд черных глаз.
– Не буду говорить, когда. Но мы придем.
И Торнум вновь стал не главнокомандующим местной армией, не самым славным воином селения – просто отцом.
– Можно… я скажу об этом Ариме?
– Можно. Только… может, не нужно? Лишняя надежда, понимаете?
– Нет. Это придаст нашей жизни новый смысл.
Он верил в то, что говорил. Они потеряли этот самый смысл много лет назад, а теперь вернули его.
– Пусть пройдут годы – мы дождемся.
– Не годы, нет. Может, следующей весной. Думаю, она будет рада.
Убирали со стола – глухо позвякивали опустевшие деревянные тарелки. Смеялись те, кто принял хмеля на грудь; стемнело. Скоро в дом вернутся девчонки – Торнум знал об этом. Поэтому добавил чуть спешно:
– Вы ей скажите, что мы не сердимся…
«Что мы будем ждать. Что любим».
Она слышала слова без слов.
– Я скажу.
Он поднялся. Кивнул ей на прощанье.
А после зашагал обратно, но что-то изменилось в его походке. Из нее исчезла тяжесть.
* * *
Она уже слышала голоса Тами и Мег, когда обогнула дом с обратной стороны и, как тень, отправилась прочь. Внезапно поняла, что тревожило ее за ужином, что незаметно царапало сердце и наводило тревогу. Слова Кулума: «Нужен стойкий духом человек. Любящий того, чем разум поврежден…»
Стойкий духом.
Стойкий…
Уже в полной темноте под светом высыпавших звезд Белинда шагала к дому шамана.
Меган стойкая. Временами. А временами нет – и не угадаешь.
Ей хотелось спросить и услышать подтверждение – «нет, ей ничего не грозит».
Пусть он скажет, что процедура безопасна. И тогда Лин будет мирно спать без волнений.
Пусть подтвердит…
Между косяком и дверью оставалась щель – она заглянула в нее до того, как постучать. И увидела, что старик сидит перед костром, покачивается и стучит в бубен. Будто в такой же, какой принес ей Торнум, – свою собственную иехванну. Песня длинная, слова непонятные; а рядом камень-набалдашник для «анти-цэлле» – слушает, напитывается.
«Нет, нельзя прерывать…»
Ей пришлось уйти ни с чем.
И по пути назад Лин думала: а правда ли, что костер танцевал вместе с песней? Или показалось?
* * *
(2CELLOS – The Show Must Go On)
Белинда
Вот и день «Икс».
Кулум не позволял им войти внутрь собственной хижины.
Солнечный полдень – самое время, чтобы творить «светлые» заклятья. Он еще с утра все приготовил: широкую скамью, горный камень, древко, сотворил «круг». На скамье теперь лежала Меган, а вокруг светилась сфера, забирающаяся «нечто» из Мег и помещающая это в хрусталь.
– Нельзя входить! Нельзя нарушать ход работы заклятья. Сфера сама решит, сколько взять, сколько оставить. А войдем – разрушится целостность!
Лин нервничала. Светло, ясно, ярко, а внутри муторно.
Заклятье, работая, издавало странный звук – протяжный, очень высокий, едва дребезжащий. У Белинды сводило от него скулы.
И еще от того, какой мирной и бледной выглядела лежащая на лавке Меган. Спокойной, отрешенной, спящей.
«Будто покойник».
Эту мысль пришлось прогнать пинком – таким яростным, что хрустнула воображаемая коленка.
– Вы уверены, что все пройдет хорошо?
«Свист» нарастал. Будто работала в деревне сразу сотня телевизоров.
Шаман нервничал тоже. Незаметно, но все же.
– Конечно, ее любовь очень тесно переплетена с жизненной энергией, это нездорово. У других разделение четче. Но я предупредил ее, что в какой-то момент последует вопрос: «Продолжить?» Это защитный… барьер от того, чтобы передать слишком много «себя» камню. И, если вдруг ей покажется, что она чрезмерно ослабла, она должна ответить «нет»…
– Она ответит «да»… – выдохнула Тами испуганно. – «Не там, где нужно».
И стали колом посреди дороги слова старой Мирхи.
– Кулум, нужно остановить процесс!
Они с Тами поняли это одновременно: Меган получит то, что желает, сейчас. Но какой ценой?
– Нельзя…
Старик стоял у двери намертво, как истукан.
– Прервете заклятье – убьете ее точно!
«Черт!»
– Нас предупреждали, понимаете? Пророчеством…
– Все пока идет хорошо…
Солнечный полдень. И этот ужасный дребезжащий звук, который впервые на памяти Лин заставлял жителей отсиживаться в домах.
Никто не работал на улице, не пел, не славил день радостью.
– Дайте мне посмотреть на нее…
Для того чтобы заглянуть в щель, Тами опустилась коленями прямо на снег и сравнялась с местом, где дверь отходила от косяка более всего и щель была шире.
– Она такая… бледная…
Меган
Мой мир теперь состоял из золотых искр. И невнятного, но приятного пения, вызывающего во мне самые светлые чувства. Любовь. К Дэллу, к этому миру, ко всему. Все уже хорошо, потому что прямо сейчас творится «лекарство». Мы вернемся с ним домой, все наладится, вновь засияет радостью. Уже скоро…
Я не понимала, о чем предупреждал меня шаман, – лежать было хорошо, удобно. И, кажется, все легче становилось тело. В этом странном пении мне вспоминалось самое лучшее: первая с Дэллом встреча, его глаза, касание пальцев, улыбка. Нечто неуловимо счастливое, легкое, словно перышко.
Что-то творилось снаружи, но я не обращала на это внимание. Я перетекала в сон – один из лучших в жизни; рядом красиво светился набалдашник нового факела – целебного.
И, значит, я спокойна. Вот только устала, как будто ослабла… мне бы отдохнуть.
Искры, светлые чувства, искры, нежность, искры, свобода…
Почему-то распахнулась дверь – не вовремя.
Стоящий на пороге старик теперь кричал: «Скажи – НЕТ! Ты должна сказать нет!»
Тами с белым от страха лицом, Белинда, рвущаяся внутрь…
И в этот самый момент нечто мягкое, ласковое спросило меня изнутри: «Продолжаем?»
