«Но нет, они все-таки были в Кубе…»
Смеялся Дэлл. Легко, беззаботно – он стал другим.
Присмотрелся к нему Халк, повернулся к Шерин, кивнул – мол, все хорошо. Спокойно улыбалась, обнимая локоть Стива, Тайра.
– Завтра! – орал на всю улицу Дэйн. – Завтра праздник, господа хорошие! Всем быть. Пить и жрать будем, как свиньи. Ди никто не позвал? Пусть она припасет для Антонио антидепрессивных таблеток, ему завтра готовить!
* * *
Белинда
Домой вернулись часом позже, и Бойд сразу же, едва разделся, отправился на кухню.
– Что приготовлю сейчас, то и будешь есть, поняла? Даже если кашу из шпаклевки без сахара… Воды попей.
Лин пила воду, и та вытекала слезами облегчения из глаз. Когда она плакала в последний раз? Кажется, в последний раз еще до монастыря – другие моменты стерлись из памяти. Да и чувствовала она себя той же самой неумелой, но легкой дурочкой, какой была когда-то. Очень давно. Оказывается, она скучала по этому ощущению.
На кухне кипела работа. Уоррен, судя по звукам, жарил яичницу – шкворчало масло, пахло жареной колбасой. Все последние дни он ходил вокруг Белинды хмурый, не знающий, как помочь. Сам «терял» людей в Лесу, знал, что в такие моменты верных слов не найти, молча обнимал, гладил. И болел душой, потому что его половина истлевала на глазах, как свечка.
– Все съешь, поняла? – орал через коридор. – За меня, за себя, за Дэлла и Меган по ложечке. Чтобы ничего на тарелке не осталось!
Теперь он резал зеленый лук.
Белинда улыбалась. И с облегчением поняла, что сейчас она может закончить то, что давным-давно лежит незаконченным.
Двинулась в шкафу, куда сложила завернутый в старую тряпку бубен.
На телефоне она просто нажала решетку, поднесла молчащую трубку к уху. Чтобы через несколько секунд услышать.
– Мы вас слушаем.
– Это… я.
Знала – ее узнают.
– Чем мы можем Вам помочь?
Они – ничем. Просто вежливый вопрос, чтобы закрыть паузу.
– Бубен. Извините, что так долго.
– Мы терпеливые, все в порядке.
Кажется, Информатор на том конце улыбался. Тоже радовался тому, что все закончилось хорошо? Может, даже знал все заранее?
– Как мне вам его передать?
Раньше она не могла. Отдавать мзду за поход, в котором они потеряли человека, казалось ей верхом кощунства и издевательства над памятью. Но сегодня все обрело завершенную логическую форму. Верную, что самое важное.
– Просто оставьте его на балконе.
– На любом?
– Да, любом.
– Хорошо.
На том конце отключились первыми – тишина стала иной, совсем глухой.
Белинда отложила трубку на тумбу, осторожно развернула «иехванну», отодвинула штору и толкнула дверь, ведущую из комнаты наружу. Влетел внутрь клуб морозного воздуха.
В коридоре послышались шаги:
– Ты чего тут делаешь? – Уоррен в фартуке. – Проветриваешь? Кушать подано. Идем?
– Идем.
Они шли, обнявшись.
– За себя, за меня по ложечке, поняла?
– Да, чтобы на тарелке ничего не осталось, я помню.
И ощутила, что сейчас съела бы слона.
* * *
Бернарда и Дрейк
– Они когда-нибудь доведут меня до седых волос… Скажи, ты будешь любить меня седого?
Темная спальня, Дрейк в одних штанах сидел на кровати. Дина массировала ему плечи и улыбалась. Он чувствовал ее улыбку – теплую, мягкую. Она молчала, потому что прекрасно знала: ее странный и не всегда понятный возлюбленный никогда не будет седым хотя бы потому, что в любой момент времени способен выбрать себе любую внешность.
– Нет, ты понимаешь, что это самая сложная часть моей работы? – пыхтел Дрейк, как еж. – Позволить им быть дураками! И проходить такие дороги до конца. Скажи я им, что это был их собственный запрос наверх, думаешь, поверят? Конечно, нет. Потому что люди делают запросы неосознанно.
– И каким был их запрос на этот раз?
«…чтобы обоим чуть не кувыркнуться…»
Даже тишина в спальне ворчала. Однако Дрейк был нисколько не прочь побыть человеком, когда дело касалось массажа.
– Они оба желали стать цельными. И еще выбрать друг друга осознанно.
– Разве в прошлый раз…
– В прошлый раз, как им казалось, за них выбрали обстоятельства. Понимаешь, если люди желают в чем-то убедиться, точнее, убедить себя в желаемом ощущении, например «теперь я точно уверен, что люблю его/ее», Вселенная отправит им ситуацию, которая поможет.
– Мда, непросто она им помогла.
А некоторые не желают «просто». Просто – это когда ты просто выбираешь счастье. Но почему-то все постоянно забывают, что его можно «выбрать». Без внешних условий. Так я не понял…
– Что?
На самом деле он успокоился – она знала. И все это время переживал за Дэлла и Меган, как переживал бы родной отец.
– …ты будешь любить меня седого?
* * *
Меган и Дэлл
Их дом. Он существовал.
Кровать, на которой они лежали; переплетенные пальцы, дыхание в унисон. И полное отсутствие слов. Оказывается, когда любишь и знаешь, что любим, слова не нужны. О чувствах, испытываемых в различные моменты времени, они поговорят позже.
Он расскажет о фотографиях, о том, что когда-то вел себя, как дурак, и о том, что осознал позже. Она – свою историю на Урмаэ, и они будут переживать друг за друга, но уже зная, что все хорошо. Будут смеяться вместе над тем, как Дэлл арендовал в Степлтоне машину, как ел самую ужасную отбивную на ужин, как шнырял под забором тетушки Ребекки…
Они вместе развесят гирлянды, которые она купила до «похода», откроют бутылку лучшего вина, зажгут свечи. И это будет самый лучший ужин вдвоем, который только можно представить. А пока тишина, тепло тел, бесконечная близость душ.
Правда, длилась она недолго.
– Эй, ты куда?
Но Меган уже соскочила с постели, хитро улыбнулась и с выражением глаз «я-точно-знаю-цель» выскользнула из спальни. Погремела в чулане, вернулась с пыльным старинным фотоаппаратом, которым они давно не пользовались. Тем, который делает мгновенные фото, проявляет и печатает их.
– Это зачем?
– Хочу фото!
– Сейчас? Этим?
– Да, этим. И сейчас.
Она поставила его на стол, включила, настроила таймер.
– Давай, иди сюда!
Он обнял ее руками, любовью и сердцем. Счастливые улыбки, счастливые глаза.
