– А «котоцветов» ты уже посадила? – поинтересовалась я, оттирая отпечатки пальцев со стекла «буфета».
– Нет еще. Сначала спрошу Тайру, как правильно, а потом выведу у себя за домом целое поле.
– Прямо поле?
– Не меньше. Знаешь, как здорово будет, когда они будут мурчать одновременно?
– У тебя столько рук нет, чтобы всех сразу гладить.
– А вы на что?
Действительно.
Лин терла подбородок, думала.
А я кайфовала. И любое дело, будь то вытирание пыли или протирка полотенцем стаканов было мне в радость – мы вместе. Все. Вместе. У меня есть Дэлл, и, главное, я есть у себя. Именно такая – порой нерешительная, порой упертая, но внутри всегда верящая, что все будет хорошо. Я – Меган. И никто другой меня никогда не заменит.
К тому же Дрейк вчера извинился. Подошел прямо во время праздника, спросил, ненавижу ли я его? Забавный, в красном камзоле, хитрый такой. Я вдруг поняла, что совсем не обижаюсь – он по-своему хотел, как лучше. Хоть иногда и «дурак», а не человек. Однако мы все знали: он «за нас».
– Слушайте, надо попробовать, – изрекла, наконец, Белинда, оживившись.
– Что именно?
Тами уже навыковыривала горсть монет из подклада. «Пригодятся для другого раза», – так и сказала.
– Надо им позвонить, вдруг согласятся?
– Кому?
Лин прикусила нижнюю губу, достала из кармана телефон, положила перед собой, включила громкую связь. Мы побросали свои дела, сгрудились.
Она нажала решетку.
Тишина.
– Ты звонишь… им?!
Кивок. И знак «тс-с-с-с!», мол.
– Мы вас слушаем.
– Это мы.
Ответила Белинда почему-то во множественном числе.
– Да?
Голос из трубки с ноткой любопытства.
– Хотели бы вас кое о чем попросить.
– Слушаю.
Мы с Тами удивленно переглядывались: «О чем она собирается попросить? Информаторов? У нее деньги лишние?»
– Так как сами мы не можем исполнить то, что желаем, мы надеемся, что «иехванна» имела для вас чрезвычайную ценность. И, таким образом, у нас остался лимит на одно маленькое желание…
А она нагла! Тами прыснула от смеха и удивления, но тут же зажала рот ладонью. А я подумала: все-таки Белинда – прирожденный парламентер.
Пауза длилась так долго, что исхода следовало ожидать одного – нас пошлют.
Но голос прозвучал спокойно.
– Озвучьте ваше желание.
– Пожалуйста, вы могли бы каким-нибудь образом передать на Урмаэ шаману Кулуму, что у нас все завершилось хорошо. Меган жива, ее супруг выздоровел и…
– Уже.
Это слово оборвало незавершенную фразу Белинды, и заставило наши лица вытянуться от удивления.
– Именно потому, – прозвучало из лежащей на пуфике трубки, – что «иехванна» имела для нас огромную ценность, мы предупредили вашу просьбу и исполнили ее. Предлагаем вам посмотреть на результат…
– Что?
– Как?
– Где посмотреть?
Мы одновременно подались назад, когда над телефоном вдруг возникло, поднялось и расширилось «окно» – своеобразный прямоугольный экран, похожий на те, которые использовали в реакторе Комиссионеры.
– Телевизор между мирами, чтоб мне сдохнуть… – выдохнула Тами.
– Типун тебе…
Лин, не отрывая взгляда, шутливо поддала ей по затылку.
– Смотрите-смотрите: это же Кулум!..
Действительно, Кулум.
Ночь вокруг его круглого дома; внутри зажжен костер. Старик невесел, сидит на лавке, в руках курится набитая трубка. Плывет, поднимается дым – шаман глядит в него с безразличием. Смотрит куда-то мимо; лицо морщинистое, старое. Вот и знакомая лавка «для свершения ритуалов», висящие на стене сушеные травы.
И вдруг дым пошел узорами; дед заметил не сразу. А как заметил – вздрогнул. Узоры, словно живые, – сложился один, второй, третий. Губы Кулума шевелятся, ладони ходят ходуном.
Как он расшифровывал послания – мы не знали. Но он их понял, непостижимым образом выудил смысл.
И бросился прочь из избы. Наружу, в темную ночь, туда, где стоял пустой, давно не накрываемый вечерами стол.
– Они добрались! – кричал он, резво перепрыгивая через талый, а после застывший кусковатый снег. – Добрались! Все целы!
Повыскакивали из хижин мужчины, женщины, дети. Кто в чем, с непокрытой головой. Спрашивали, что кричишь?
А Кулум расплывался в счастливой улыбке, и светились радостью его незрячие глаза:
– «Гхерра» отправила нам послание: все целы, все добрались. Третья вернулась в мир живых, ее супруг поправился. И еще подтвердили: весной ждем их и Уриманну в гости!
Жители Урмаэ кричали от радости там.
А мы вторили им в маленькой квартире.
– Кто пойдет? Надо подумать! Лин точно, Рим точно, Чен? Мы с Рэем, вы с Дэллом, Бойд…
Подпрыгивающая от возбуждения Тами тут же начала планировать очередной поход, загнула восемь пальцев.
– Все? Или еще?
– Да погоди ты. Мы после этого еще не выдохнули.
– Уже выдохнули! К тому же, это ты сказала, что весной…
– Вот же шило в заднице!
Мы и забыли, что до сих пор лежит на пуфике включенная трубка, что мы не одни.
– Уважаемые, – вежливо прервал нас голос из трубки, – прежде чем отключиться, сообщу вам, что завтра над Урмаэ взойдет настоящее стабильное солнце. Привет вам от Охлов.
И короткие гудки из трубки.
– Ты это сделала…
– Тами, молодец!
А она, как не слышит – мол, это дело прошлого. А мы ведь уже о будущем!
– Значит, не зря осталось золотишко! Так что, когда выдвигаемся?
– Вот же балда торопливая…
Они препирались. А я обнимала их с любовью. Мои друзья, моя команда.
Вся жизнь – один большой поход. И каждый шаг – счастливый шаг, если идешь его рядом с правильными людьми.
Конец
Послесловие
Почему-то очень много хочется сказать в послесловии, как будто сохраняется между нами нить, как будто говорит «сердце с сердцем». Хорошая история, понравилась вам? Я надеюсь, что да.
Помните Рэя? В нем было много приключений, и мне вдруг подумалось, что приключения – это тоже здорово. Не всегда хочется рвать страданиями сердце, не всегда хочется выяснения отношений, но иногда хочется вот так прошагать бок о бок с друзьями интересную, пусть и сложную дорогу. Что-то в этом есть (вздыхаю, потому что тоже так хочу). Да и просто здорово писать понемножку обо всех, они ведь живые. Где-то пьют кофе, занимаются своими делами, просыпаются утром, о чем-то говорят перед сном. Здорово заглядывать к ним, смотреть за их новыми историями, участвовать в их событиях и приключениях.
