— Что это за тварь? — прошептал Гамли.
— Тихо! — оборвал его Торлейв. — Стой и не двигайся.
Стюрмир отступал до самого подножия Тролличьего кряжа.
— Ты позволишь ей сожрать его?
— Молчи! Ни ты, ни я — мы не можем ничем ей помешать.
— Что это он делает? Смотри… Он же знает не хуже меня, что на эту скалу нельзя влезть. Или он окончательно спятил со страху? Я бы тоже рехнулся на его месте. Святые угодники!.. Он поднимается!
Лунный луч едва касался скалы в том месте, где стоял Стюрмир, — Торлейв и Гамли могли видеть лишь темную его фигуру. Стюрмир уцепился рукою за камни и полез. Он поднимался всё выше, а волчица стояла внизу, подняв морду, и не спускала с него глаз.
— Торлейв! — почти простонал Гамли. — Этого не может быть! Что это? Это она всё подстроила! Здесь нет подъема, клянусь, я знаю! Это не волчица, Торлейв. Это колдунья в облике волка.
Торлейв промолчал.
Стюрмир вскарабкался уже на самую вершину и снял с плеча самострел. Он заряжал долго — руки не слушались его.
— Сейчас он ее пристрелит, — шепнул Гамли. — Там наверху он в безопасности, если только она не взлетит следом за ним!
Стюрмир двигался вдоль края плато, целясь в волчицу. Он выбирал точку для верного выстрела, но руки его тряслись. Наконец он прислонился спиною к каменной голове, пристроил самострел так, что тот упирался в челюсть тролля, и спустил крюк. Торлейв и Гамли услышали хлопок спущенной тетивы, но так и не поняли, куда ушел болт. Волчица не шевельнулась. По земле, глубоко под ногами, внезапно прошла дрожь — и отозвалась в горах протяжным гулом, точно воздух пропустили через огромный рог. Дальнее эхо отразило над лесом этот заунывный звук.
— Это песня хюльдры! — шепотом воскликнул Гамли.
Едва он успел это произнести, как с вершины Тролличьего кряжа посыпались, стекая вниз, песок и мелкие камни. Раздался громкий треск, голова тролля покачнулась. Она будто кивнула, замерла на миг — и с грохотом рухнула в ущелье, унося с собою Стюрмира. Град камней сопроводил ее паденье, оползень долго гремел и рокотал. Когда голова тролля достигла дна, земля вновь содрогнулась, и вслед удару с ревом сошел новый оползень.
Торлейв медленно перекрестился.
— Господи, будь милостив к нам! — побелевшими губами сказал он.
Гамли теребил его.
— Торлейв! Ты видишь? Видишь? Сегодня ночь молодого месяца! Предсказанье сбылось! Тролль унес Стюрмира!
Торлейв покачал головой. Его знобило, точно он был болен.
— Пойдем посмотрим, — хрипло позвал он.
Они подошли к краю ущелья. Внизу продолжала бурлить река. Оползень пропахал сверху донизу широкую борозду, но ущелье было слишком глубоко — на дне ничего не разглядишь.
— А где волчица? Смотри, она исчезла, ее нет! — продолжал изумляться Гамли.
— Ты уверен, что Стюрмир погиб?
— Сорвавшись с такой кручи?! Он мертв, Торлейв, можешь не сомневаться! Нужно человек пять, чтобы разобрать гору камней и докопаться до трупа, но делать это надо при свете дня, а не сейчас.
Подбежавший Дауфи остановился посреди поляны и развел руками.
— Я видел… видел, как погиб Стюрмир… — пробормотал он. — Тролль унес его, как и было обещано!
На поляну один за другим, высоко держа факелы, уже входили на лыжах Скаффти, Никулас и Кольбейн, Эббе и Ялмар. Следом за ними скользила Вильгельмина в мальчишеском кафтанчике и потертых штанах сына Калле Смолокура. Торлейв бросился к ней, проваливаясь в снег, и она побежала через поляну ему навстречу.
— Торве, ты жив!
Вздрагивая, уткнулась она лицом в его грудь.
— Ты жив, ты жив!
— Мина, что с тобою? — Он сел на корточки и снизу заглянул в ее заплаканное лицо.
— Не важно, то был обман!.. — Она тронула рукою его заиндевевшие волосы. — Ты жив, это самое главное! Понимаешь, я побежала звать всех, кого могла, — Никуласа, Кольбейна, всех! Мы вышли на двор, а они всё гнали меня прочь, говорили, чтобы я шла спать. Смешно, будто я смогла бы уснуть! Я не слушала их. Я наклонилась привязать лыжи — и тут меня точно облили кипятком, Торве! Я увидела, как ты лежишь на снегу, раскинув руки крестом, а Стюрмир поднимает над тобою меч!
— Этого не было, — сказал Торлейв, стирая ладонями слезы, что катились по ее щекам. — Не было, Мина, не плачь. Теперь уже всё, девочка моя, все кончилось.
— О Торлейв! Виденье казалось таким достоверным!
— Забудь, — проговорил он, целуя ее.
— У тебя холодные губы, Торве! Ты совсем замерз!
Подошел Никулас и, расстегнув свой плащ на меху, укрыл им плечи Торлейва.
— Ну и ночка выдалась нынче!
— Новолуние! — многозначительно проговорил Гамли, подняв указательный палец к небу.
Глава 26
На Ноль в доме Гамли, сына Торда, всегда гуляли широко и шумно, и предшествующие события на ходе праздника никак не отразились. Правда, с утра, еще в сумерках, сам хозяин и гостившие у него хейны: Никулас — сын рыцаря Торкеля, — Торлейв Резчик и еще несколько человек — ушли куда-то на лыжах и вернулись лишь к полудню, очень усталые. Одежда их обледенела, и сами они замерзли так, что Ланглив пришлось вновь топить баню, чтобы их отогреть.
На расспросы гостей раскрасневшийся после бани Гамли отвечал, что вчера один из здешних жителей ночью свалился в ущелье, и они вместе с хёвдингом Хоконом ходили искать его тело. Праздник праздником, но что делать. Нельзя было оставить в лесу непогребенный труп.
— Нашли? — спросил Гамли высокий статный старик — Вигфус, отец Ланглив.
Гамли кивнул.
— Бедняга расшибся при падении, вдобавок его раздавило камнями. Так что работа у нас была не из самых приятных.
— Что поделаешь! — вздохнул тесть. — Сказано ведь, что нашему ближнему должны мы отдавать последний долг.
— Да, теперь уж точно последний, — подтвердил Гамли.
Торлейв по возвращении поднялся наверх, к Стурле, надеясь найти там и Вильгельмину. Он не ошибся: она сидела на скамье напротив отца и пришивала к поношенному кафтану Скаффти рукав, оторванный движением могучего плеча Стурлы. Увидав Торлейва, она отложила шитье и встала ему навстречу.
— Ну что, сынок, — спросил Стурла, — нашли его?
— Мы с Хоконом, Скаффти и Гамли спустились вниз. Никулас, Эббе и Ялмар страховали сверху. Ущелье глубокое, река быстрая. Вся эта груда камней покрылась льдом — не знаю, как мы на ней удержались. Рукавицы и одежда промокли и тоже заледенели. И все же мы разобрали камни и нашли его. Он лежал там. И голова тролля рядом — она раскололась надвое.
