— Не могу, — выговорила Вильгельмина, которой вдруг сделалось так нехорошо от сладкого взгляда Стюрмира, что засосало под ложечкой.
— Я тебе дам пеннинг
[36].
— Нет, — твердо помотала головой Вильгельмина. — Мне ваших денег не надобно.
— Да ладно, я же свой, я Стурле самому родня. Мы быстро, нас никто и не увидит! — заверил Стюрмир, улыбаясь еще слаще. — А у тебя будет пеннинг. Даже два. Хочешь, я дам тебе два пеннинга?
— Зачем они мне? — нахмурилась Вильгельмина.
— Мы ведь можем и сами войти, — вмешался Финн. — И ты, сколько ни кричи, ничего не сделаешь. Мы же знаем: ни Стурлы, ни его секретаря Кольбейна дома нет. Двое старых слуг, хозяйская дочка да ты, маленькая служанка. Кто нам помешает?
И тут почувствовала себя Вильгельмина совсем как в том сне, где ётуны смотрели на нее сверху. Она вспомнила, где слышала этот голос. Вот так же сипло звучало тревожное завыванье, вплетавшееся в вой ветра прошлой ночью.
Мурашки побежали у нее по спине.
«Иисус, Мария!» — взмолилась она про себя и посмотрела на охотников сурово и исподлобья.
— Мой пес не любит чужих. А с ним шутки плохи.
— Со мной тоже шутки плохи, — неожиданно угрожающе проговорил Стюрмир, сын Борда. Сладость растворилась в сузившихся зрачках и исчезла. Улыбка сошла с лица, рот сжался, взгляд потемнел, стал жёсток и прям, и жутью повеяло на Вильгельмину от этих перемен. — Мой самострел, — Стюрмир тронул висевший за спиной арбалет, — усмирял и не таких зверюг, как твой пес, сколько б он ни рычал и ни скалился на нас.
Вильгельмину охватило отчаяние. Она и сама не могла бы объяснить, почему ей так не хотелось впускать в усадьбу этих охотников. Она стояла, смотрела на свои лохматые коричневые пьексы. Надо было что-то сказать или сделать, но что? Она подняла глаза, не зная, что произнесет в следующую минуту, — и едва не вскрикнула от радости. Через выгон к воротам спешил на лыжах Торлейв, он был уже совсем близко.
Она помахала ему рукой, он ответил. Стюрмир глянул через плечо и коротко выругался.
— Черт побери, это еще кто?
— Мир вам, добрые люди! — на бегу крикнул Торлейв. Длинные сильные ноги несли его легко; подкатив, он с удивлением оглядел всех. — Я Торлейв Резчик, сын Хольгера с Пригорков, а вы кто будете?
— Резчик с Пригорков — звучит внушительно, — ухмыльнулся Филиппус Финн.
— Ах да, я же видел вчера вас обоих в «Красном Лосе», — вспомнил Торлейв. — С вами был государев человек — Нилус Ягнятник из Гиске. И еще двое-трое.
Стюрмир, сын Борда, зло покосился на Торлейва снизу вверх, но ничего не ответил.
Торлейв был высок, не ниже стоящего рядом Финна, широк в плечах, худ и поджар. Широкая мягкая куртка его подпоясана была пестрым тканым кушаком и поверх него — кожаным поясом. Скреплявшая ворот пряжка давно отлетела, вместо нее в петлю застежки продета была остуганная щепка. Из-под куртки виднелся подол линялого синего кьёртла
[37] с тесьмою, затканной красными и белыми фигурками оленей.
Худые ноги Торлейва были обтянуты длинными вязаными паголенками
[38] и обуты в туго зашнурованные высокие пимы. На поясе справа висел нож в ножнах с медными заклепками, рядом с ним — поясная сумка, а слева — небольшой топор в кожаном чехле. Торлейву и в голову не пришло бы, что кто-то может принять его рабочий инструмент за боевую секиру, но Вильгельмина, замершая от напряжения и страха, заметила, что Стюрмир бросил на топор быстрый оценивающий взгляд. Торлейва же меч на бедре охотника нисколько не удивил: после случившегося с лесорубом никто в округе не выходил из дому без оружия, и даже сам сюсломан
[39] Маркус глядел на такие нарушения сквозь пальцы — лишь бы не вышло драки или смертоубийства.
Длинное смуглое лицо Торлейва было открыто: капюшон коричневого куколя болтался за спиною, темные жесткие волосы припорошил снег. Серые глаза смотрели серьезно и прямо: он еще издали увидал гостей и торопился выяснить, в чем дело.
— Кажется, я тоже видел тебя в «Красном Лосе», — с ухмылкою просипел Финн. — Ты собирал за нами кружки и миски.
Торлейв кивнул, нисколько не смутясь.
— После смерти дяди гостиницу держит моя тетка Агнед, — сказал он. — Ей тяжело справляться с хозяйством, а работник ее вчера захворал. А что за дело у вас, хёвдинги
[40], здесь, на Еловом Острове?
— Теперь и я припоминаю, — усмехнулся Стюрмир. — Один старик даже будто бы сказал, что ты хороший резчик и плотник, можешь сладить хоть корабль.
Торлейв приподнял широкую бровь.
— Ну, корабль — едва ли… Так что надобно вам, хёвдинги?
— А что за дело плотнику с Пригорков до нашей надобности на Еловом Острове? — неприязненно поинтересовался Финн.
Торлейв повернулся к нему.
— Я воспитанник и друг Стурлы. Приглядываю за его дочкой Вильгельминой и за порядком на хуторе, покуда хозяин в отъезде.
Финн смерил Торлейва насмешливым взглядом:
— Такому, как ты, я бы свою дочку не поручил.
Торлейв сделал вид, что не расслышал этих слов.
— А вы-то сами кто будете, хёвдинги?
— Мы охотники, — сказал Стюрмир. — Здесь мы по просьбе господина Ботольва, лендрмана. Мы с ним старые знакомцы. Он прознал, что мы промышляем неподалеку, и призвал нас выследить волков и убить их. Ты, хоть и с Пригорков, о волках-то, поди, слыхал?
Торлейв хмуро кивнул.
— По всему видать, не простые это волки, — продолжил Стюрмир. — Говорю тебе о том, плотник с Пригорков, по секрету, ибо просили нас не пугать жителей херада без нужды. Ну да сдается мне, ты не из тех, кого легко запугать.
— Что-то я все равно не понимаю, хёвдинги, при чем тут барон Ботольв? Неужто бондов в нашей округе недостанет для волчьей охоты?
Стюрмир усмехнулся.
— Скажу не хвалясь, плотник с Пригорков: едва ли от Тёлемарка до Нурланда найдется кто-то, кто бы справлялся с такой работой лучше меня и Нилуса Ягнятника из Гиске.
— А про Белую Волчицу ты тоже слыхал, плотник с Пригорков? — с каким-то особенным выраженьем вдруг спросил Финн. Он сощурил один глаз, другим же в упор глядел на Торлейва.
