Солнце едва заметно поднималось, скрытое облаками, небо было лишено цвета, сливаясь с линией горизонта. Дождь не приближался. Майкл заверил их, что с погодой проблем не будет; он уже хорошо разбирался в тонкостях погоды на море.
– Что ж, наверное, лучше мне сделать это, – со вздохом сказал Питер.
Он оставил ее и спустился в жилые отсеки. Воздух под палубой был прохладнее, пахло мокрым металлом и ржавчиной. Большинство людей Майкла храпели, лежа в койках, пользуясь этим небольшим перерывом, чтобы отдохнуть и приготовиться к тому, что ждало их впереди.
Алиша лежала на нижней койке в дальнем конце коридора. Питер пододвинул табурет и прокашлялся.
– Итак.
Она смотрела в потолок, не на него.
– Говори, что думаешь.
Он сам не был уверен, что именно он думает. Прости, что пытался задушить тебя. Или, о чем ты думала? Возможно, иди ты к черту.
– Я пришел, чтобы заключить перемирие.
– Перемирие, – повторила Алиша. – Похоже, что это идея Эми.
– Лиш, ты пыталась убить себя.
– И у меня получилось бы, если бы Майкл не решил сыграть в героя. Надо будет еще с ним разобраться по этому поводу.
– Как думаешь, вода не могла изменить тебя, обратно?
– А тебе было бы лучше, если бы могла?
Алиша шумно выдохнула.
– Боюсь, для меня это не вариант. Насчет этого Фэннинг высказался весьма ясно. Нет, должна сказать, что моей целью было именно утонуть.
– Поверить не могу.
– Питер, чего ты хочешь? Если ты здесь, чтобы пожалеть меня, мне это незачем.
– Это я знаю.
– Значит, ты хочешь сказать, что я тебе нужна.
Он кивнул:
– Да, если быть честным.
– И, учитывая обстоятельства, лучше всего, если мы зароем топор войны. Боевые товарищи, братья по оружию, все заодно.
– Более-менее, да.
Она мучительно медленно повернула голову к нему.
– Хочешь знать, о чем я думала? В смысле, когда ты меня за горло держал?
– Если согласишься сказать.
– Я думала: «Ну, если кто-то меня и придушит, то я рада, что это мой старый друг Питер».
Она сказала это без горечи, просто констатируя факт.
– Я ошибался, – сказал Питер. – Ты этого не заслуживала. Я не знаю, что там произошло между тобой и Фэннингом. И если честно, сомневаюсь, что когда-нибудь пойму. Но я тебя подвел.
Она обдумала его слова и пожала плечами.
– Итак, ты облажался. За неимением нормальных извинений мне сойдет и это, наверное.
– Наверное, да.
Она предостерегающе поглядела на него.
– Я сказала, что могу привести вас туда. Да, могу. Но вы просто выбросите на ветер ваши жизни.
– Я бы сказал, наоборот.
Алиша начала смеяться, и смех перешел в кашель – глубокий, сухой. Зажмурила глаза от боли. Питер ждал, пока приступ прекратится.
– Лиш, ты в порядке?
Ее щеки покраснели, на губах осталась слюна.
– А я выгляжу так?
– Если в целом, то выглядишь лучше.
Она снисходительно покачала головой, как мать, глядящая на непонятливого ребенка.
– Ты не меняешься, Питер. Полсотни лет тебя знаю, и ты все такой же. Может, поэтому и не перестаю сходить с ума по тебе.
– Учту это.
Питер встал.
– Что-нибудь еще нужно, прежде чем мы отправимся?
– Новое тело неплохо бы. Это уже, похоже, поизносилось.
– Чего нет, того нет.
Алиша на мгновение задумалась и улыбнулась.
– Не знаю… как насчет еще одного кролика?
Он встретил сына на палубе. Тот сидел на деревянном ящике, глядя, как Майкл занимается своими приготовлениями на корме.
– Не возражаешь? – спросил он.
Калеб подвинулся.
– Где Пим?
– Уснула.
Сын жестко посмотрел на него.
– Помоги мне понять это.
– Не уверен, что смогу.
– Тогда зачем? Что это изменит, теперь?
– Когда-нибудь люди вернутся. Если Фэннинг все еще будет жив, все начнется по новой.
– Ты отправляешься из-за нее.
Питер лишился дара речи.
– Ой, только не надо вот этого удивления. Я уже не первый год, как это понял.
Питер не знал, как ответить. Наверное, лучше признать, что это правда.
– Ну, ты прав.
– Конечно, я прав.
– Позволь мне договорить. Эми имеет к этому отношение, но она – не единственная причина.
Питер сосредоточился.
– Вот, как можно лучше всего это объяснить. Это относится к твоему отцу. У нас в Колонии был обычай. Мы называли его вахта Милосердия. Если человека забрали Зараженные, кто-то из его родственников должен был ждать его на городской стене, каждую ночь. Мы ставили клетку с ягненком в качестве приманки. Семь ночей в ожидании, что он вернется домой, и если он возвращался, то именно этот человек должен был убить его. Обычно это вменялось в обязанность ближайшему родственнику-мужчине, так что, когда пропал твой отец, вахту стоял я.
Калеб пристально смотрел на него.
– И сколько тебе лет было?
– Двадцать или двадцать один. Мальчишка еще.
– Но он не вернулся. Тогда его взяли в плен в Обитель.
– Да, но я этого не знал. Семь ночей, Калеб. Достаточное время, чтобы подумать о том, что это такое, убить человека, особенно – родного брата. Поначалу я раздумывал, смогу ли я вообще это сделать. Наши родители умерли, и Тео был единственным, кто у меня в этом мире остался. Но шли ночи, и я кое-что понял. Есть нечто худшее, чем убить его, – допустить, чтобы это сделал другой. Окажись все наоборот, если бы меня взяли, я бы не хотел, чтобы случилось иначе. Поверь, я не хотел этого делать, но я был обязан сделать это для него. Это была моя обязанность, и ничья больше.
Питер помолчал, давая Калебу время осознать его слова.
– И тут то же самое, сын. Я не знаю, почему я должен это сделать. На этот вопрос я не отвечу. Но это не имеет значения. Ты отвечаешь за Пим и детей. Тебя послали на эту землю, чтобы защищать их до последнего вздоха. Это твое дело. А это – мое. Тебе нужно позволить мне исполнить предназначение.
Стоя на «Наутилусе», Майкл объяснял членам экипажа, которые будут помогать спускать яхту в воду, как и что делать. Корпус обмотали, как паутиной, толстым канатом. При помощи железного крана и системы блоков яхту снимут со стапеля и опустят в воду. Когда она окажется в воде, они срежут канаты, поставят мачту и пойдут под парусом до Нью-Йорка.
