Секундочку.
То здание, на которое он смотрит – непримечательное, средней высоты офисное здание с темными тонированными стеклами, – оно делает нечто странное. Казалось, оно… дышит. Мощные дыхательные движения, как первые вздохи младенца. Такое впечатление, что это безымянное здание, каких тысячи на этом острове, пробудилось после десятилетий глубокого сна. По зеркальной поверхности паутинами побежали трещины. Майкл сел, опираясь на ладони. Асфальт под ним начал угрожающе колебаться.
Стекла взорвались.
Майкл перекатился на бок и прижался к земле, прикрывая руками голову. Сверху посыпались миллионы осколков. Целые оконные стекла вываливались и взрывались, ударяясь об асфальт. Майкл орал во все горло. Бессмысленные слова, грязные ругательства, словесный понос ужаса. Его сейчас на кусочки порежет. Хоронить будет нечего, не говоря уже о том, что некому. Шли секунды, стекло потоком падало вокруг него, и Майкл, второй раз за этот день, ждал смерти.
И не дождался.
Он поднял голову от асфальта. Солнца было не видно, воздух становился все влажнее. Его тело покрывали крохотные блестящие осколки, они вцепились в его руки и волосы, в ткань его одежды. Дул резкий ветер. Казалось, небеса разродились снегом. Нет, не снег. Бумага. Страничка, лениво кружась в воздухе, упала ему в руки. Надпись сверху: «Уведомление». Ниже: «От: отдел по работе с персоналом. Кому: всем сотрудникам. Выплаты при зачислении в штат». Эти слова повергли Майкла в транс. Будто шифр какой-то. Но за этими загадочными фразами лежала иная реальность, мир, ушедший в прошлое.
Внезапно листок исчез, порыв ветра унес его. На улице становилось все темнее. Слева послышался ревущий звук. С каждой секундой он становился все сильнее, как и ветер. Майкл повернул голову в сторону центра города и источника звука.
На него с ревом неслось огромное серое чудовище.
Майкл вскочил на ноги. Голова кружилась, ноги были будто ватные.
Но он побежал со всех ног.
Первым упало отнюдь не то здание, которое увидел Майкл. К этому времени обрушение центра Манхэттена продолжалось уже несколько минут. От южного края Центрального Парка и до Вашингтон-сквер сооружения, большие и маленькие, пребывали в процессе острого структурного разжижения, растворяясь и погружаясь во всепожирающую сливную дыру, в которую превращалась сердцевина острова. Некоторые падали сами по себе, вертикально осыпаясь к фундаменту, будто заключенные, в которых стреляет расстрельная команда. Другим помогали их соседи, если одно здание падало набок на другое, и дальше, как костяшки домино. Немногие, такие как огромная стеклянная башня на восточной стороне трапециевидного квартала у Пятьдесят Пятой и Бродвея, казалось, делали это исключительно по самовнушению. Мои товарищи испустили дух, почему бы и мне это не сделать? Этот процесс можно было бы сравнить с быстро растущими метастазами; он прыгал через улицы, будто от органа к органу, он разносился по улицам кровеносных сосудов, он сплетал свои смертоносные пальцы вокруг стальных костей. Мощной канцерогенной отрыжкой вздымались тучи пыли, затмевая небо.
На Манхэттен опустилась искусственная ночь.
Под Центральным Вокзалом вода прибывала с двух сторон: сначала по линии метро Лексингтон-авеню, от Астор Плейс, а потом, спустя пару секунд, начала поступать по тоннелю пригородной линии под Сорок Второй, от Таймс-сквер. Потоки встретились; как цунами набирает силу, приближаясь к берегу, так и здесь мощь воды тысячекратно увеличилась, и она хлынула вверх по лестницам.
– Ты сука неблагодарная! – заорал Фэннинг. – Что ты наделала?
Больше он не сказал ничего; в них стеной ударила вода, сбивая их с ног. В мгновение ока главный зал был затоплен. Эми оказалась под водой. Ее крутило и несло, она совершенно потеряла ориентацию в пространстве. Вода уже поднялась на пару метров и прибывала. Разлетались стекла, падали разные предметы, все пребывало в хаосе. Она вынырнула на поверхность в тот момент, когда высокие окна лопнули, осыпаясь внутрь; течение подхватило ее и снова утянуло вниз. Она беспомощно размахивала руками, ища, за что ухватиться. В нее врезалось тело Зараженного. Та самка, с седыми волосами. Сквозь ревущий поток грязной воды Эми на мгновение увидела ее глаза, наполненные ужасом и непониманием. А затем она пошла ко дну и исчезла.
Эми несло в сторону лестницы, ведущей на галерею. Она сильно ударилась – снова боль, снова звон в голове, – но ухитрилась ухватиться правой рукой за перила. Ее легкие жгло от нехватки воздуха, который пузырьками уходил из ее рта. Так она долго не продержится. Оставалось лишь позволить течению нести ее в надежде, что ее вынесет в более безопасное место.
Она отпустила поручень.
Ее снова ударило о ступени, но, по крайней мере, ее несло в нужном направлении. Если ее затянет в тоннель, она утонет. И тут до нее докатилась вторая ударная волна, швыряя ее верх.
Она упала на балкон, наконец-то выбравшись из воды. Стоя на карачках, стала кашлять, а потом ее стошнило. Из ее рта потоком хлынула зловонная вода.
Питер.
Подхваченный тем же потоком, он лежал меньше чем в метре от нее. Где Фэннинг? Затянуло ли его вниз, как остальных Зараженных, пошел ли он на дно, влекомый своим весом? В тот момент, когда она подумала об этом, здание вздрогнуло. В воздухе раздался треск. Подняв взгляд, Эми увидела, как большой кусок свода отломился и упал в воду.
Здание начало рушиться.
Грудь Питера быстро поднималась и опускалась. Началось превращение. Она встряхнула его за плечи, позвала по имени; его глаза открылись и тут же прищурились, фокусируясь на ее лице. В них не было ощущения узнавания, лишь легкое удивление, так, будто он не мог вспомнить, кто она такая.
– Я вытащу тебя отсюда.
Схватив его за руки, она перекинула его тело через правое плечо. Немного пошатнулась, но устояла. Пол качался, будто палуба корабля. От потолка продолжали отламываться куски, по мере того как разрушались несущие конструкции здания.
Она огляделась. Дверь, справа.
Беги, подумала она. Беги и не останавливайся.
И они оказались снаружи, хотя и было сложно осознать это. Было темно, как ночью, пыль затмила солнце, а огромный город изменился до неузнаваемости. Будто произошло невиданное жертвоприношение, обратившее все в развалины. По ушам бил грохот со всех сторон. Она оказалась на эстакаде, у западной стены вокзала. Дорожное полотно опасно накренилось, по нему шли трещины, отдельные секции обваливались. Эми выбрала направление. С Питером на плече она была едва в состоянии бежать. Полагаться можно было только на инстинкт. Бежать. Выжить. Унести Питера отсюда.
Эстакада спустилась до уровня улицы. Дальше бежать она не могла, у нее подгибались ноги. Остановившись у края эстакады, она опустила Питера на землю. Он дрожал – по его телу пробегали короткие резкие судороги, будто в приступе лихорадки, но они становились все сильнее и отчетливее. Эми знала, чего бы он хотел. Он хотел бы умереть человеком. Подходящих для этого инструментов было полно – острые, как ножи, куски арматуры, рваные полосы металла, осколки стекла. И она внезапно поняла, что именно этого и добивался Фэннинг с самого начала. Чтобы она осталась одна. Любовь порабощает нас, Эми. Она проиграла. Все и ни за что, в конечном счете. Она снова останется одна.
