И он сразу же вспомнил. Пляж у дома ее родителей на Кейп-Код, вот где они. В этом самом месте, очень давно, он позволил жизни пройти мимо, не сказав то, что ощущал сердцем.
– Как мы… здесь оказались?
– О, думаю, вопрос не «как».
– А какой же вопрос?
– Вопрос, Тим, в том, «зачем».
Она очень внимательно смотрела на него. Смотрела так, как смотрят на больного, которого хотят утешить. Она взяла его ладонь в свою так, что он и не заметил, когда. Теплая, как чашка с чаем.
– Все хорошо, – тихо сказала она. – Теперь ты можешь выпустить это.
И его сознание внезапно нырнуло в самую гущу. Он вспомнил все. Прошлое бурлило внутри его, все, без остатка. Он видел лица; он проживал дни; он прожил час своего рождения и каждый, что последовал за ним. У него было ощущение, что он задыхается; его легкие не могли вобрать в себя воздух.
– Это все, что ты должен сделать, выпустить это.
Она обняла его. Он дрожал, плакал, так плакал, как никогда еще во всей его жизни. Все его печали, вся его боль, все те ужасные дела, что он совершил.
– Все прощено, мой милый, любовь моя. Все прощено, без остатка. Все, что ты любил, вернется к тебе. Именно поэтому ты пришел.
Он дрожал и стонал. Он возносил к небесам крики. Волны приходили и уходили, блюдя древний ритм; звезды изливали на него свой предвечный свет.
Я здесь, говорила Лиз, его Лиз. Все уже кончилось, все будет хорошо. О возлюбленный мой, я здесь.
Это заняло некоторое время. Это заняло дни, недели, годы. Но это не имело значения. Все это пройдет в мгновение ока. Все уйдет в прошлое, кроме одного, и этим одним будет любовь.
XIII. Гора и звезды
Хор звезд, всходивших в час, как мы пошли, Склоняется: пойдем без замедленья.
Данте Алигьери
«Ад»
85
– Глуши их, – сказала Лора.
Рэнд непонимающе поглядел на нее. Они были в машинном отделении – изнуряющая жара, дрожащий от ритмичного гула двигателей воздух. Мощный обнаженный торс Рэнда блестел от пота.
– Ты в этом уверена?
У них осталось четыре с половиной тонны топлива.
– Умоляю, не спорь со мной, – сказала Лора. – Можно подумать, у нас выбор есть.
Рэнд поднес ко рту рацию.
– Значит так, господа. Мы останавливаем главные двигатели. Вейр, переключи генератор на внешнюю шину – только помпы, освещение и опреснители.
Щелчок. Голос Вейра.
– Это Лора сказала?
– Ага, сказала. Передо мной стоит.
Миновала секунда; гул начал стихать, на смену ему пришло тихое гудение. Лампы под решетчатыми колпаками у них над головами мигнули, погасли и нехотя загорелись снова.
– Ну и что? – спросил Рэнд. – Умрем посреди воды?
У Лоры не было ответа на этот вопрос.
– Извини, не следовало так говорить.
Лора махнула рукой.
– Забудь.
– Я знаю, что ты сделала все, что могла. Все сделали.
Ответить ей было нечего. Двадцать тысяч тонн стали, дрейфующие посреди океана.
– Может быть, что-то еще сработает, – предположил Рэнд.
Лора прошла по кораблю, поднимаясь на палубу, и вошла в штурманскую рубку. Утро тридцать девятого дня в море, а солнце вблизи экватора уже жарит, как печка. Ни малейшего дуновения ветра; море совершенно гладкое. Многие пассажиры расположились на палубе, в тени брезентовых навесов. На картографическом столе лежали листы толстой волокнистой бумаги с последними расчетами, сделанными Лорой. Когда они огибали мыс Горн, течения едва не остановили их, они еле двигались вперед с работающими на полной мощности двигателями, а огромные волны прокатывались по палубе одна за другой, и всех тошнило. Они медленно продвигались, день за днем, а Лора смотрела, как движутся указатели топлива в баках. Цена их продвижения была ужасающе очевидна. Они сняли с корабля все, что могли, и выкинули в море: куски переборок, двери, погрузочный кран. Все, чтобы снизить вес, чтобы выиграть столько миль, сколько получится. Они не дошли до места пять сотен миль.
В штурманскую рубку вошел Калеб. Как и Рэнд, он был без рубашки, кожа на его плечах и скулах облезала лохмотьями от солнечного ожога.
– Что происходит? Почему мы остановились?
Стоя на мостике, Лора покачала головой.
– Иисусе.
Мгновение он стоял, ошеломленный, а потом поднял взгляд.
– Как долго?
– Опреснители будут работать еще неделю.
– А потом?
– Я правда не знаю, Калеб.
У него был такой вид, будто ему очень хочется куда-то сесть. И он сел на скамью у картографического стола.
– Люди это скоро поймут, Лора. Мы не можем просто вот так заглушить двигатели, ничего им не сказав.
– Наверное, можем солгать.
– Это идея. Почему бы тебе не придумать, что?
Ее ощущение провала было оглушающим; она слишком вежливо выразилась.
– Прости, ты этого не заслужил.
Калеб протяжно вздохнул.
– Все нормально, я понял.
– Скажи всем, что у нас небольшой ремонт, беспокоиться не о чем, – сказала Лора. – Это даст нам день-два.
Калеб встал и положил руку ей на плечо.
– В этом нет твоей вины.
– А чья же?
– Я серьезно, Лора. Просто не повезло.
Он сжал ее плечо крепче, но почему-то это ее не утешило.
– Я объявлю.
Когда он ушел, она некоторое время сидела в одиночестве. Она была измотанная, грязная, разбитая. Без работающих двигателей корабль будто лишился души, стал инертным, как камень.
Прости, Майкл, подумала она. Я сделала все, что могла, но этого оказалось недостаточно.
Она уронила голову на руки.
Позже она спустилась вниз. Встретила Сару, которая как раз закрыла дверь в каюту Грира.
– Как он?
Сара коротко мотнула головой. Не очень.
– Я не знаю, как долго это еще будет продолжаться.
Она помолчала. И заговорила снова:
– Калеб сказал мне про двигатели.
Лора безразлично кивнула.
– Что ж, дай мне знать, если я чем-то могу помочь. Может, просто не судьба.
– Ты не первая это говоришь.
Лора ничего не ответила, и Сара вздохнула.
– Посмотри, может, у тебя получится его покормить. Я оставила поднос у его койки.
